James Swallow - Немезида

Голос внутри него попытался выкрикнуть снова, но он задушил его усилием воли, резко выдохнув воздух. Гарпун на мгновение почувствовал его в себе, глубоко в чёрных недрах своей души: трепещущий светящийся уголёк. Крошечный кусочек души Йозефа Сабрата, загнанный в угол и неистовый.

Убийца опустился на пол комнаты и, закрыл глаза, склонил свою голову. Он потянулся внутрь, позволил своему разуму спуститься вглубь себя. Это было сродни погружению в океан чёрной тяжёлой нефти – только вместо того, чтобы сопротивляться, Гарпун позволил мраку заполнить себя, наслаждаясь ощущением ухода под поверхность.

Он нырнул в пустоту своего повреждённого рассудка, разыскивая чужака, человека, мысле-цвета мёртвого мужчины. Это было сложно: где-то здесь всё ещё трепетали слабые отзвуки каждой жизни, что он уничтожил и затем имитировал. Но они все были зачищены при помощи ритуальных обрядов, и от их остались лишь неглубокие следы, подобные контурам, выжженным на стенах вспышкой ядерного гриба. Однако здесь всё ещё присутствовало что-то от Йозефа Сабрата. Что-то упрямое, что, цепляясь за жизнь, упорно отказывалось позволить Гарпуну его уничтожить.

Вот он где, отсвет во мраке. Дух Гарпуна прыгнул на него с оскаленными клыками, готовый изорвать его в клочья. Убийца обнаружил, что он обёрнут в воспоминание, в ключевое мгновение – в ужасную жгучую боль. Он расхохотался, когда понял, что переживает тот миг, когда пронзил сердце Сабрата костяным клинком, только на этот раз от лица своей жертвы.

Боль была ослепительной – и знакомой . Гарпун заколебался: да, он знал это ощущение, причём именно это ощущение. Воспоминание Сабрата было отзвуком одного из его собственных, памятного события из прошлого убийцы.

Гарпун понял, что за фрагмент приплыл к нему в руки, умело укрываясь за своим подобием, но уже было слишком поздно. Его затянуло в собственное прошлое. Назад к событию, которое превратило его в то чудовище, которым он был.

Назад в клетку. Боль и клетка...

Голоса снаружи. Воины в доспехах, двигающиеся и разговаривающие. Ангелы войны и повелители оружия, чёрные души и звери.

Голоса.

– Это оно? – командир-повелитель, ясно по тону и манерам. Подчиняющим, да .

– Да, милорд, – говорит тот, который ранен. – Согласно журналам, оставшимся от Сёстёр Безмолвия – пария. Но я раньше ничего подобного не видел. И они тоже не знали, что это такое. Скорее всего, его предназначили к уничтожению.

Повелитель-что-будет-его-хозяином подходит ближе. Он видит лицо, полное удивления и ненависти.

– Я чую, что от него несёт колдовством. Оно не умерло вместе с остальной командой и грузом?

– Чёрные Корабли Императора – крепкие суда. Некоторым было уготовано пережить наш обстрел.

Пауза, во время которой он иногда хватает воздух, пытаясь расслышать их голоса.

– Расскажи мне, что оно сделало.

Вздох, утомлённый и пугающий:

– Напало на меня. Лишило меня пальца. Своими зубами.

Издевательский смех:

– И ты оставил это в живых?

– Я бы уничтожил это, лорд, но затем оно... Потом оно убило кодициария. Брата Садрана.

Теперь смех прекратился. Зреет гнев:

– Как?

– Этот лишил Садрана уха. Пожрал, проглотил прямо целиком. А потом колдовская тварь стояла на месте и ждала, пока её убьют. Садран... – раненый обнаруживает, что ему сложно это объяснить. – Садран обратил на это существо свою ярость, и оно отразило её назад.

– Отразило... – голос повелителя, снова другой. З аинтересованный .

– Пламя, лорд. Садрана поглотило его собственное пламя.

За прутьями клетки, силуэты в тенях двинулись по кругу.

– Мне никогда не попадался пария, который был бы на такое способен... – повелитель подходит ближе, и он в первый раз по-настоящему его видит. – Ты ведь нечто особенное, не так ли?

– Может быть, случайно родилось таким, – говорит раненый. – Или, возможно, какой-нибудь выкидыш экспериментов Адептус Телепатика.

В сумраке, ширится улыбка.

– Это также может быть возможностью.

Он прижимается к прутьям, протягивая эфирные кончики своих чувств к командиру-повелителю.

– Мы должны это убить, – говорит второй голос.

– Решать это буду я.

Он касается разума и, впервые в своей жизни, находит что-то темнее себя самого. Инфернально-чёрная душа, пропитанная мраком, приобщённая к сферам, познание которых лежит за пределами его способностей.

– Милорд Эреб... – раненый пытается спорить, но повелитель заставляет его замолчать одним взглядом.

– Вот твои приказы, брат-капитан, – говорит человек с чёрным сердцем. – Устрани все следы того, что мы вообще здесь были, и убедись в том, что это судно затеряется в пустоте. Я заберу то, зачем мы пришли... и нашего нового друга впридачу, – тот, кого назвали Эребом, снова улыбается. – Думаю, мы найдём ему применение.

Когда второй воин отправляется прочь, повелитель склоняется ближе.

– У тебя есть имя? – спрашивает он.

Он уже давно не разговаривал, и ему требуется время, чтобы сформировать слово. Но в конце-концов он выдавливает:

– Гарпун.

Эреб кивает:

– Теперь твой первый урок. Я твой хозяин.

И вот воин уже размытый силуэт, и в его руке меч, и клинок – в груди Гарпуна, и боль – ослепительная, жгучая.

– Я твой хозяин, – снова говорит Эреб. – И с этого момента ты будешь убивать только тех, кого я велю тебе убить.

Гарпун падает на спину. Он кивает, присягая на верность. Боль наполняет его, наполняет клетку.

Боль и клетка...

Сцена хрустнула как хрупкое стекло, и Гарпун вздёрнулся вверх, выбрасывая ногу и сшибая стул. Он с трудом поднялся на ноги, замечая в зеркале своё лицо. Аспект Хиссоса был бледным как необожжённая глина. Он скривился и попытался сконцентрироваться – но неожиданная встреча с фрагментом воспоминаний и промелькнувшим перед глазами прошлым потрясли его до глубины души. Он тяжело дышал, по демонической шкуре на его руках пробегала алая рябь.

– Оперативный уполномоченный? – кто-то стучал в дверь его каюты. – Я слышал крик. С вами там всё в порядке?

– Я в порядке! – выкрикнул он в ответ. – Ни... Я свалился с кровати. Ничего страшного.

– Вы уверены? – теперь он узнал голос: это был один из офицеров, дежуривших на этой палубе.

– Уходи прочь! – рявкнул он.

– Есть, сэр! – сказал офицер после короткой паузы, и он услышал удаляющиеся шаги.

Гарпун подошёл к зеркалу и уставился на восстанавливающееся лицо Хисоса.

– Ты не сможешь остановить меня, – сообщил он отражению. – Ни один из вас не сможет. Ни один из вас .

В знак признательности за помощь, повстанцы расквартировали всех членов Отряда Ликвидации в одной из более мелких пещер в стороне от главного коридора. Комнаты были не больше, чем камеры арестантов, но они были сухими и давали уединение, чего нельзя было сказать о многих общественных спальных зонах.