Павел Дартс - Крысиная башня

— Это — мои, — шепнул мужик Иванову, — У них, значит. Чтоб с собой не носить. Мало ли что!

Иванов подозрительно оглядел их. Че-то больно чистенькие, аккуратненькие… Впрочем… Интеллихент же! «Фсе для детей», хы!

Подошедшие парень с девчонкой притащили с собой спортивную сумку и поставили ее на прилавок. Мужик расстегнул молнию. Воровато оглянувшись по сторонам, не видит ли кто, Иванов сунул туда руку и заглянул. Да! Отличный обрез — вертикалка! Двенадцатый калибр! То, что надо. Можно вполне затолкать сзади за пояс, под куртку — и никто не обратит внимания; а то таская в одиночку, хоть и не издалека и днем, картошку, Иванов постоянно чувствовал свою незащищенность в этом процессе. Да, решено! То, что надо!

— Неисправный, небось? — как можно более небрежно бросил он мужику.

— Что вы, что вы, Николай Петрович был очень тщательным человеком, и за своими вещами ухаживал! У него не могло быть неисправного ружья! Хотя мы, конечно, не проверяли… — снова затарахтел интеллигент, поминутно поправляя очки, съезжавшие на кончик носа. Видно было, что перспектива получить мешок картошки за этот обрез целиком его захватила.

— А патроны?? — сварливым тоном спросил Иванов. Он уже видел вожделенный обрез своим.

— Патроны… — упавшим голосом сказал очкастый, — Патронов только пять штук… Больше мы не нашли…

«Не умеет торговаться, совсем дурак!» — презрительно подумал Иванов, и вслух сказал:

— Ну, без патронов-то… Ты ж сам понимать должен, оружие без патронов, — это так, железка! Да и не оружие это совсем — «обрез»! Искалеченное ружье, мало на что годное! Да и посадить за него могут! — добавил он, увидев, что мужик открыл рот, чтобы возразить.

— А что это твой сосед, — охотник, а всего пять патронов?

— Так конфисковали… — жалко, как оправдывавясь, сказал мужик, и стал протирать очки грязным носовым платком. Симпатичная рыжая девчонка открыла было рот, чтобы что-то сказать, видать — вступиться за своего родственника, но стоящий рядом парень дернул ее за рукав и зло посмотрел в лицо. Она промолчала.

— Ладно, — решил Иванов, — договоримся. Насчет «мешок» ты, конечно, загнул, но за пару ведер — возьму…

— Нет! Не меньше чем за мешок! — торопливо перебил мужик, — Или я другим предложу!

— Ой ты господи, «предложит» он! Предлагал тут один такой — забрал патруль, больше не появляется! — деланно изумившись такой наглой попытке торговаться, сообщил Иванов, — Ладно, пошли. На месте договоримся. Только свою картошку сам потащишь…

На самом деле у предприимчивого Иванова возникли некие коммерческие планы, — и относительно мужика, и относительно парня с девкой. Оч-ч-чень фактурная, и ухоженная такая — прямо как в прежние времена городская. «Приличная», типа. Не то что бляди с прибазарного борделя. Не, надо ее того… себе забрать. Одно дело, конечно, отодрать городскую бабенку, не сопротивляющуюся под наставленным стволом, как уже было не раз; и совсем другое, — забрать такую кралю насовсем!.. И пользовать ее как и когда вздумается! Жене, конечно, не показать… Да! Можно будет к Витьке в подвал посадить, — Витек холостякует сейчас. Или в баню. Или… А парня и интеллихента — в работу!

С такими сладкими мыслями Иванов вышел из-за прилавка, и, наказав соседям держать место, — «Я тут мигом, за мешком схожу», направился к выходу из рынка. Интеллигент и парочка с сумкой засеменили следом.

— Зачем куда-то идти? Зачем? Я полагал, что картошка у вас тут… — забеспокоился очкастый мужик, норовя забежать вперед, и, казалось, как-то снизу, несмотря на свой немаленький рост, заглядывая в лицо шагающему Иванову.

— Полагал он… — буркнул тот, — Пошли уж. Тут не далеко. Не держу я картошку всю на базаре.

Чуть приотставший мужик, оглянувшись, дал знак, — и рослый парень, в черном коротком полупальто и черной же шапочке-«гандонке», до этого, казалось, бесцельно слонявшийся по базару, прицениваясь ко всякой всячине, поотстав, двинулся за ними.

Они прошли уже квартал дворами. Иванов шел напрямую, беспокоясь только, чтобы мужик со своими домочадцами раньше времени не запаниковал и не сбежал с обрезом, который он уже считал своим. С обрезом — и с рыжей девкой, которую Иванов тоже уже считал «своей».

Потому он и не крутил проходными подъездами и почти что не оглядывался, проверяясь, — главное, что убеждался, что мужик, а за ним и парень с девкой, несущие сумку, идут следом.

«Вот лошара городская, он бы еще весь детский сад привел бы обрез продавать…» — изумляясь городским недоумкам, думал Иванов, — «Вот сюрприз ему будет…» Короче, насчет судьбы этого мужика и его сопровождавших — он решил.

И совсем не замечал темную рослую фигуру, неслышно кравшуюся в тени домов поодаль, старавшуюся ни на минуту не терять их из виду.

Тащившие сзади, взяв за две ручки сумку, парень и рыжая девка, вполголоса на ходу переговаривались:

— Ты, Белка, рот-то не раскрывай нифига, тебя сюда не для участия в дискуссиях взяли, а чисто для антуража!

— Ой, слова-то какие выучил! «Дискуссия, антураж»! Сразу видно, книжки последнее время читаешь! А тебя-то зачем взяли?

— Для того же, для чего и тебя. Но я рот не раскрываю.

— И я молчу. Что ты командуешь?

— Я не командую, я отслеживаю ситуацию. А ты рот свой раскрывать пытаешься! А должна молчать и испуганно улыбаться, — как целка из консерватории, попавшая на рокерскую тусовку, поняла??

— Ой, «ситуацию он отслеживает!» Гений военного планирования! Дай лучше мне сумку, или сам неси; что мы ее тащим, как будто там кирпичи?

— Не выступай. Несем, как определились, вместе. Как школьники, бля. Так выглядит в меру глупо и безобидно. На что и расчет. И взгляд сделай не такой наглый, — ты, по сюжету, два дня не ела; а по тебе не скажешь! И не верти башкой, Рыжая; там он, Толик, сзади, никуда не денется.

— Сам не верти. И сам «бля».

Так, переругиваясь, вышли на большой, длинный дом, уже прошли его до половины; тут ведший их мужик, плюгавый ушлепок в потертом военном бушлате, с бегающими маленькими глазками, выдающими нагловато-трусливую натуру прожженого торгаша, резко свернул к одному из подъездов. Открыл дверь и посторонился, пропуская всех вперед.

— Ой, у меня в туфлю камешек попал! — притормозила девка, и, балансируя на одной ноге, потрясла перевернутой туфлей.

— Давай, давай быстрей! — поторопил Иванов.

Поодаль появилась фигура в черном, и спряталась за брошенной машиной. Надев туфлю, девка вслед за парнем скрылась в подъезде.

Открыв ключом запертую дверь на первом этаже, мужик помахал им ладонью, чтобы заходили.

— Зачем это? — заупрямился очкастый и притормозил.

— Ой, я боюсь… — пискнула девка, прижимаясь к стенке. Парень же, опущенной до уровня бедра рукой, маркером быстро черкнул на стене цифру «4», — порядковый номер квартиры на площадке; подумал, и черкнул еще «216» — сам номер квартиры.