Павел Дартс - Крысиная башня

— Брось, сука, автомат!! — рявкнул «интеллигент», теперь с двух рук целясь из парабеллума в Кольку.

Сидящий на траве Жора оглушенно тряс головой, по лицу его текла кровь. Пританцовывающая от азарта поодаль рыжая девка не сводила с него наставленного ствола ПМ. Смещавшийся в сторону пацан также угрожающе целился с двух рук из нагана поочередно в Иванова и в Кольку. «Попали!» — вихрем пронеслась в голове Иванова мысль, мигом оставив в черепе только какую-то болтанку из обрывков не то мыслей, не то инстинктов. Схватившийся за автомат Колька заполошно давил на спуск, направив автомат куда-то в сторону, не замечая, что автомат на предохранителе; и с ужасом видя быстро, почти бегом, приближающегося к ним по тротуару большого черного человека, тоже целящегося в него из несуразно длинного черного пистолета.

— Брось автомат, падло, замочу!!! — со зверски исказившимся лицом, проревел бывший «интеллигент», ствол парабеллума его смотрел Кольке точно в глаза. Черный человек с длинным черным пистолетом был уже почти рядом, также не сводя ствола с Колькиного лица. С отвисшей губы Кольки отклеилась и упала сигарета. Мгновенно, очень четко осознав, что от рвущего голову и тело свинца его отделяет только мгновение или одно неверное движение, он, помертвев от ужаса и непроизвольно помочившись в штаны, поднял руки. Автомат, так и не снятый с предохранителя, шлепнулся на траву.

— Ой, бляяяя… — только и смог он вымолвить помертвевшими губами.

— Лежать!! Всем лежать!! — Олег за воротник бушлата схватил Иванова и швырнул его на землю. Тут же рядом быстро шлепнулся бледный Колька, сложивший, как в кино, руки на затылке. Олег за ремень подцепил с травы и поднял колькин автомат, когда раздался пронзительный крик Белки «Лежа-а-ать!», тут же, одновременно крик Крыса «Лежать, падла!!» и рев Жоры, как раненого зверя. Тяжело вскочив с травы, на которой он сидел, размазывая текущую с головы кровь; и казалось, не заметив пинка Крыса в живот, не обращая внимания на уже четыре направленных на него ствола, с утробным «Ва-а-ашу мать, бляяяя!!!» он рванулся к стоявшему прислоненным к борту фургона помповому ружью…

Почти одновременно пули вылетели из всех четырех стволов: сухо, металлически брякнул затвор Толикова АПБ, бесшумно посылая пулю в спину тянущемуся к ружью Жоре; гулко грохнул Олегов люгер; два раза пальнул картечинами Сергей-Крыс, три раза бахнул ПМ в руках у Белки. Прошитый пятью пулями, вернее — тремя пулями и двумя картечинами — Белка два раза промахнулась, — Жора грохнулся о борт фургона, и, раскинув руки, проехавшись залитым кровью лицом по нему, оставляя кровавую мазину, свалился на траву. Рядом упал его «Моссберг», который он так и не успел взять в руки.

— Леж-ж-жать, суки! — рыкнул на и так полумертвых от ужаса Кольку и Иванова Олег, и вдавил ботинком голову Иванова лицом в траву. Толик увесистым пинком под ребра «пояснил» Кольке, что тут шутить не намерены.

— Нашумели, блиннн! — ругнулся батя.

— А черта ли вы-то шмалять стали, вот какого черта?? — вызверился Толик, снимая с пистолета глушитель, — Вот какого черта лысого вы-то стреляли??

— Ладно. Это сейчас ты такой уверенный, — пряча пистолет за пояс и доставая из кармана цветные пластиковые хомуты, заметил Олег, — Между тем ты сам два раза промазал.

— Считал, типа??

— Типа, считал! — в тон ответил Олег, стягивая Иванову руки за спиной, — Че стреляли, че стреляли… Обстановка нервная сложилась, вот и стреляли!

Крыс стоял напротив, наставив ствол нагана на Кольку, и параллельно зыркая по сторонам.

Рядом с Толиком нарисовалась Белка.

— То-олик, ну как я?… — явно напрашиваясь на похвалу.

— Нормально, девочка, нормально! — он притянул ее к себе и чмокнул в щеку, — Тока ПМ поставь на предохранитель, палец не держи на спусковом крючке, если стрелять не собираешься; и… — он вздохнул, — И мазать две из трех с пяти метров по такому толстому быку — тоже не надо! За два истраченных зря патрона я с тебя дома поимею!

— Уууу… — обиженно надула губы Белка, но, как сказано, убирая палец с крючка и включая предохранитель, — Я не про то… Я про — как я этому врезала!

— А я не видел! — отмахнулся Толик, снимая проволочный приклад с пистолета и убирая его в висящую под курткой брезентовую кобуру.

— Ну вот… — расстроилась Белка, — Не видел… Я так врезала, — он отлетел!

Поодаль насмешливо хрюкнул Крыс.

— Да! Я врезала — он отлетел! — метнув в сторону Крыса гневный взгляд, затарахтела Белка, — Все как ты учил. По яйцам — бах! В шею локтем — бах!

— И еще три раза из пистолета в спину, при этом два раза мазанула! — оглядывая окрестности, прокомментировал мстительный Крыс, — И вот он, уже неживой. Браво!

— А сам-то!.. — огрызнулась Белка, — Пнул его в живот, — а тому хоть бы хны!

— Ну так я и не говорю, что я его увалил, как ты хвастаешься.

— Да! А я увалила! Когда я ему по шее врезала — он сразу свалился! То-о-олик! Прикинь, — этот боров меня за лицо хотел схватить, своими жирными грязными руками!..

— И наверняка не только за лицо хотел схватить! — поддержал Толик, — Но и за разные другие места! И наверняка бы хватал бы, если бы мы не подоспели, и если бы ты ему это… не врезала! Так что это твое второе, то есть уже третье спасение от изнасилования, и это стоит отметить! Дома. — он подмигнул Белке, и та кокетливо разулыбалась.

Вот бабы!

— Крыс, возьми автомат. Проверь — как там с патронами? Норм? Паси по эту сторону. Белка! Возьми помповик! Пользоваться умеешь? Толян, покажи ей! Паси ту сторону. Без конкретной, прямой опасности — не стрелять! Просто сообщить. Толик, мы с тобой в квартиру и машину, посмотрим, чем богаты эти сельские коммерсанты.

Олег залез через окно в квартиру. Толик, показав Белке как досылается патрон в помпе, и одобрительно хлопнув ее по заднице, полез в окно же, проворчав:

— Крыс и Белка на стреме! Сплошной зверинец, епт!

Туго, надежно связанные по рукам и ногам Иванов и Колька лежали на грязной, затоптанной траве, на груди, повернув друг к другу лица. Рядом виднелись подошвы кирзовых полусапог неживого друга Жоры. До Иванова только сейчас полностью стал доходить весь ужас положения, в которое они попали. Стало пронзительно ясно, что не скоро он увидит свой дом в родной деревне, обнимет жену и дочек. Если увидит вообще…

— Влипли мы, Кольк… — только и смог прошептать он в бледное лицо племянника. Тот, ничего не отвечая, молча плакал. Слезы щедро потекли по щекам, закапали на траву. Чтобы не видеть этого, Иванов зажмурился.

— А неплохо так, неплохо коммерсы поганые устроились… — резюмировал Толик, оглядывая квартиру с явно стащенной со всего подъезда обстановкой.

Тут были разномастные широкий кожаный диван с прожженными окурками боковиной и кожаное же кресло с захватанными жирными пальцами подлокотниками и спинкой. Журнальный столик с кипой порнографических журналов, которые Толик тут же стал заинтересованно рассматривать. Там же, на столике, стояла начатая бутылка коньяка и наполовину пустая бутылка самогона, лежала немудрящая закусь: банка рыбы, судя по этикетке и дате, точно полученная за «леща»; холодная вареная картошка, уже подчерствевший полукаравай деревенского хлеба, свежие огурцы и помидоры. Стояли стаканы, из которых здорово несло сивухой; на полу — чайник. В углу один на другом лежали пружинные матрасы, притащенные из других квартир, и кипа пледов и одеял. Там же стоял 40-литровый алюминиевый молочный бидон. Олег тут же открыл его, — но предварительно с опаской осмотрев, — хотя коммерсанты и не казались способными на «сюрпризы», но сам он, наделав в Башне разномастных и разнокалиберных «сюрпризов», прекрасно, на примере Ибрагима, представлял, чем грозит в таких случаях неосторожность и непредусмотрительность.