Александр Лаврентьев - Неформал

…Но чем дальше мы шагали, тем тревожнее мне становилось. Я, правда, никак не мог понять, почему. Наверное, потому что темнее вокруг стало, и еще – тихо. А когда тихо, сами знаете, начинает мерещится невесть что. Вот и мне с самого начала, как из города вышли, стало мерещиться, что ветер по кустам вдоль дороги гуляет. И все бы ничего, только ветра нет, ни дуновения, полный ноль. Я думал, в лесу дышаться будет легче, а тут, наоборот, воздуху не хватает. И даже Жулька то и дело на асфальт садится, язык набок свешивает и меня ждет. Отдыхает, одним словом. В общем, стал я все чаще оборачиваться да по сторонам смотреть, а то мало ли… Места глухие, всякое может случиться.

В общем, дотопали мы довольно бодро до этого самого Крева и дальше прошли. И тут я первый отворот на Демидовку прошляпил. Потом уже ругнул себя за это, время ведь уходит. Но делать нечего. Я еще шаг ускорил и километра через полтора по указателю свернул на проселок и вскоре вышел к Демидовке, ну а там я никуда не сворачивал и все прямо пер. Тополя вдоль дороги растут, а за тополями поле видать, а по полю ветер ходит. Ну то есть я слышу, что шумит, а так – нет его по-прежнему, как не было. Над дорогой воздух буквально колом стоит, и душно, хоть и холодно. А потом Жулька снова к ногам жаться начала, ну не то чтобы совсем жаться, но рядом идет и по сторонам так же, как и я, поглядывает. Значит, что-то чует.

Ну я автомат поудобнее перехватил, а сам прислушиваюсь. И вот слышу: идет кто-то навстречу. Жулька тут заскулила и остановиться хотела, а потом видит, что я продолжаю вперед идти, ну и волей-неволей следом пошла. А я уже не только слышу, но и вижу, что нам навстречу человек идет, причем один идет и без поклажи. Росту такого небольшого, худощавый. А потом я споткнулся и на месте встал, и Жулька мне носом в голень ткнулась. Потому что узнал я человека.

Это Серега навстречу шел.

А я уже и не знаю, что делать. Автомат с предохранителя снял, крестик под тельником нащупал. А веры, что это Серега, у меня нет. Ну, остановился я, стою, жду. Жулька тоже стоит, ворчит потихоньку. А он идет по другой стороне дороги, до меня дошел, остановился. Стоит, смотрит. Стояли мы с ним так, стояли, а потом мне надоело его на прицеле держать, я и говорю:

– Шел бы ты, куда топал, чувак!

А по имени не называю, потому что ну был бы Серега, давно бы мне на шею кинулся.

А он помолчал и отвечает:

– К тебе, – говорит, – Шурыч, шел, да вижу не рад ты мне.

А голос – точь-в-точь как у Сереги, у меня аж мурашки по коже пошли. Ну я ему и говорю:

– Это хорошо, что видишь, я тоже вижу, что глаза у тебя разные. Один черный, а второй – голубой. Так что не друг ты мне.

А про глаза я просто так сказал, где в темноте рассмотришь, какие у него глаза! А он даже отпрянул от меня, а потом усмехнулся и говорит:

– А ты всегда, Шурыч, сообразительным был. И память у тебя не чета моей, всегда все налету схватывал, даже уроки учить не надо было.

А Серега, натурально, зубрилой был. Ну я удивился, но виду не подаю. Помню я, какие книги он читал и что нечистью всякой увлекался: то инопланетянами, то вампирами, то демонами.

– Некогда, – говорю я ему, – мне с тобой трепаться, я пошел. У меня дела есть, – ну и стал я боком дальше продвигаться, а самому трусовато за спиной его оставлять.

А он и говорит:

– Да ладно, Шурыч, не трусь, давай я тебя провожу немного. Так быстрее будет, а то мы тут тебя заждались.

Ну тут у меня затылок и плечи занемели.

– Кто это – вы? – спрашиваю.

– Да все наши тут недалеко, – отвечает он. – И все тебя ждут. Да ты не переживай, нам недолго ждать осталось. Ты же сам к нам идешь.

А я чувствую, как холод от затылка и плеч по спине распространяется и по рукам идет. Только я все равно делаю вид, что мне на него наплевать. А он и говорит:

– А помнишь, Шурыч, как мы с тобой в пятом классе фильм «Злой дух из Богучан» смотрели? Помнишь, как ты потом спать не мог, по ночам криком заходился? Все тебе тамошний богучанский ктулху мерещился? С щупальцами и в слизи? Так вот ты сейчас как раз к такому топаешь! Не страшно?

Да, недаром говорят: самый страшный враг человеку – он сам. Его воображение. И фильм я тот помнил. И страхи свои ночные – тоже. И кошмары, которые снились. Но, с другой стороны, я вдруг понял, что он не хочет, чтобы я вперед шел, а хочет, чтобы я обратно повернул. И еще сообразил я: хоть и слышу я Серегин голос и вижу его силуэт, хоть и хочется мне то и дело броситься к нему да и обнять его, и крикнуть: «Привет!», а умом-то понимаю, что это не он. Это кто-то другой, только в его обличии. А раз этот не-Серега так не хочет, чтобы я к Маришке шел, значит, мне туда и надо! Ну я тогда смелости набрался, отвернулся от него да и пошел по дороге дальше. И Жулька за мной пошла. Косится на не-Серегу, но идет.

И тут случилось что-то. Я только потом понял – что. Земля под ногами ожила вроде да покачнулась, да так сильно, что я еле на ногах устоял. А еще я услышал, как деревья вдоль дороги трясутся, словно каждое из них специально кто-то трясет, а потом я гул услышал из-под земли. И тут Жулька не выдержала, как завоет! У меня не столько от гула этого, сколько от ее воя волосы на голове зашевелились. Прикрикнул я на нее, а тут на нас ветер налетел. Сильный порыв, с пылью. Я только и успел, что рукой глаза от песка заслонить. А потом слышу: вроде бы стихло все. Я руку убрал, на дорогу посмотрел, туда, где этот не-Серега стоял, а там нету никого. Один я на дороге, только Жулька к ногам жмется, да деревья вдоль дороги стоят. И все вроде бы опять спокойно. Вот только руки у меня дрожат так, что я дрожь унять не могу, но это не самое страшное. Самое страшное, я так понял, еще впереди. Ну постоял я и снова вперед пошел, чтобы, значит, к деревне Губин Угол побыстрее выйти. А там по карте от Демидовки до Губина Угла всего ничего – километра полтора.

Название, конечно, у деревеньки то еще, как сказала бы наша лидер Натали, «говорящее», ну да мало ли почему она так называется! В общем, пока я до Губина Угла этого шел, все себя подбадривал. Вдруг, думаю, это от фамилии какого-нибудь чувака, который там жил? Или, может, губа у первого поселенца была большая? Или заячья? Да мало ли еще по какой причине так деревню назвали. Не обязательно же такое название из-за погибели чьей—то!

Ну я какую-то ферму справа от дороги миновал, а сразу же фермой остановился. И не потому, что пришел, а потому что дорога кончилась. Я даже налобный фонарь включил, чтобы лучше видеть. И тут стало мне ясно, что это за порыв ветра был, и еще понял я, что деревни больше нет. Там, на карте деревенька на берегу озера ютилась. Ну вот, видать, и провалилось все вниз вместе с озером и с деревенькой! А я стоял на краю черного провала, и тянуло из провала ледяным холодом и вроде бы даже гнилью. Я направо и налево посмотрел, а там – все то же самое. Я тогда на колени опустился, а потом на живот и к краю подполз, думал, может, увижу там что-то. А луч фонаря в темноте теряется, и еще вижу: туман оттуда, снизу поднимается… А с обрыва вниз камни сыпятся, комки глины, да только не слышно, чтобы они на дно падали…

Читать дальше