Александр Лаврентьев - Неформал

Я от края отполз подальше, сел прямо на дорогу. И слышу только: тишина вокруг и в этой тишине сердце бьется. Часто-часто. Я поднялся да еще немного обратно по дороге отошел, карту вытащил, посмотрел. По идее, надо было в обход деревеньки, на запад топать. Ну я, конечно, не видел, где этот провал закачивается, но все-таки надеялся, что он не очень большой. Свернул я сразу у фермы направо и прямо по полю пошел. Земля под ногами мягкая, а идти тяжелее, я налево смотрю, в сторону провала, а оттуда туман этот серый ползет, через край переваливается и по полю растекается. А я только и думаю: как бы его опередить да на дорогу выйти, а то заблудиться можно, а для Маришки это – верная смерть. Я даже побежал, чтобы успеть. Жулька за мной мчалась. В общем, успели мы на дорогу выйти, да еще метров пятьсот протопать по ней, прежде чем нас туман нагнал, прямо за спиной клубится.

Да… Впереди темнота и сзади тоже ничего хорошего! По мне так лучше темнота, чем туман этот, который из провала поднялся. А в тумане вроде бы шепчет кто-то. Или мне снова мерещится? Жулька то к ногам жмется, то рычит, а то как пришпорила по дороге бежать! Я ее снова на поводок взял, чтобы не сбежала. С ней-то не так страшно! А до следующей деревеньки, до Ларцево, целых пять километров по лесу топать! А я уже не иду, меня ноги от страха сами вперед несут, но все время приходится под ноги светить, потому что дорога в хлам разъезженная: то колея, то ямы, то лужи и грязь, то поперек луж стволы тонких деревьев навалены – это автомобилисты буксовали да понатаскали сюда всего, что срубить смогли. А кругом кусты и лес.

Ну, в общем, мы бегом, бегом и ушли от этого тумана, отстал он от нас, но тут новая напасть началась. Слышу я, что и справа, и слева по лесу вдоль дороги вроде рыскает кто-то: кусты трещат, и ветки кое-где качаются. Значит, совсем рядом ходят. Жулька сначала оглядывалась, а потом перестала. Шла и прямо перед собой смотрела, только ушами туда-сюда все время водила. А я тоже сначала все время автомат вскидывал, а потом успокоился. На дороге никто не показывается, а сквозь ветки никого не видно. Может, просто пугают опять?

А потом вижу: они впереди прямо на дороге стоят. Меня ждут. Огоньки от сигарет тлеют. Странное дело: лес кругом, темно и пацаны эти. Наверное, я медведей ждал, а не пацанов. Хотя что медведи? Я же знаю, на что способны вот эти, которые ждут. На это, видать, и ставка.

Тоскливо мне стало. Постоял я, постоял на дороге, а потом собрался с духом и прямо на них пошел. Ну разве только крестик наружу поверх куртки вытащил, автомат наперевес взял, и Жульке «Рядом!» скомандовал.

А они молча так расступились передо мной. То ли автомата испугались, то ли крестика. А я и не знаю, стрелять мне в них или нет. А вдруг это все-таки люди? Там колея была, так вот они по обе стороны от нее разошлись, меня вперед пропустили, а сами рядом пошли. Я мимо проходил, и меня с обеих сторон словно могильным холодом обдало. Ну вот, я сначала от них пятился, а потом осторожно повернулся и по дороге пошел. А они следом метрах, наверное, в пяти сзади. Идут и молчат. А это еще страшнее, чем если бы ругались или задирали. И что интересно, на слух – вроде бы обычные парни. Идут, сигаретами пыхтят, спотыкаются. А обернешься на них, и видно, что нелюди. Руки длинные до колен болтаются, сами тощие и не идут, а как-то тащатся над землей, ноги для виду в воздухе шевелятся.

А вокруг все темнее, лес все гуще, черные сучья деревьев через дорогу тянутся, под ногами грязь чавкает. А мне что делать? У меня полный магазин патронов, но мне все казалось, что стрелять бессмысленно и бесполезно. Нельзя убить свое воображение. Или не воображение? Или это вполне реальные какие-то существа? Может, это души наших ребят, интернатовских? Из ада вернулись? Могут они из ада сюда приходить или нет? Я же не знаю ничего путем, как мир устроен. Мне почитать бы чего или послушать кого, вроде отца Евлампия. Да только времени не было. Может, вот этот, покоренастее – это Чика, а вон там сзади и слева с самого краю, у леса – это белобрысый. А справа от Чики девочка эта молоденькая идет, которую я тогда в постели у него видел. Скалится…

Ну иду я дальше, а у самого от их взглядов затылок заледенел. Жулька поводок тянет, пыхтит. Еще немного, и я, как Буратино, вприпрыжку за ней побегу. Только знаю я, мне от них бежать нельзя, не убежишь. Стоит еще немного шагу прибавить и – сразу кинутся.

И тут я себе сказал: «Стоп!», но останавливаться, конечно, и не подумал.

«Давай, Шурыч, логически мыслить, хоть со страху и не получается: не могут души людей путешествовать туда-сюда с того света на этот и обратно, как им вздумается! Смысла нет. Смерть – это та точка, обратно через которую тебя может перевести только Господь Бог − Творец! Так? Так! – это я понял, когда отец Евлампий о воскресении говорил. – Воскреснуть может только сам Бог и других воскресить тоже только Господу под силу. Не путешествуют души злодеев туда-сюда, чтобы кому-то отомстить. Это ложь. В аду они. Значит, не люди это и не их души. А кто тогда? Кто?»

И тут чувствую я, что ноги мои сами собой начинают все быстрее и быстрее двигаться, и остановить я их не могу, как не пытаюсь. Это со страху. А еще со страху у меня в голове ни одной молитвы не осталось, ну то есть вообще ничего вспомнить не могу! А потом я вдруг направо в лес посмотрел и вижу, что там, среди деревьев, тоже бегут, глаза у земли светятся, а шагов не слышно: ни звериных, ни человечьих, никаких. А потом вдруг как закричит кто-то за спиной! Но я и тогда не побежал. Знал потому что, по старой своей интернатовской привычке знал: травят того, кто бежит. Нельзя бежать! Нельзя!

Я сначала вперед дернулся, а потом остановился, к ним повернулся и на уровень глаз автомат вскинул, как меня отец учил. А луч фонаря как раз на лицо Чике упал. А он от света моргнул несколько раз и тоже остановился. И теперь я точно увидел, что не Чика это. И, знаете, что я вам скажу? Вот одно дело, когда ты всякую нечисть в 4D-формате на приставке смотришь, а совсем другое, когда они вот так рядом стоят, и ты знаешь, что вокруг на сотни километров – никого! Только темнота и звери бродят, и все против тебя. А тебе выжить надо.

Я и говорю:

– Да пошли вы все! – и на курок нажал. И попал я этому не-Чике точно в лоб, хоть и стрелять-то не очень умею. Он и упал, как подкошенный. А остальные вдруг как взвоют! И на меня кинулись все одновременно! Ну я очередью по ним полоснул, а смотреть, попал я куда или не попал, мне некогда было, потому что единственное, что мне оставалось – это наутек броситься, потому что автомат ведь не пистолет, для ближнего боя не предназначен, да и много их было!

В общем, дальше я почти ничего не помню, спотыкался я часто, да ветки по лицу хлестали, да Жулька тянула, как паровоз. Я пару раз даже упал, ободрался, конечно, но это было ерундой по сравнению с тем, что они со мной сделали бы, если б догнали. Стрелял я одиночными, а куда стрелял, не знаю. Темно было, деревья кругом. А потом я понял, что они ведут себя как-то странно: бегут за мной, бегут, а не догоняют!