Юлия Федотова - Последнее поколение

Хотя, если бы нашёлся где-нибудь во Вселенной прибор, позволяющий говорить с мёртвыми, он узнал бы, что позиция цергарда Регана была не так уж далека от измышлений его убийцы.

Гвейран рассчитывал, что по возвращении его снова ждёт тюремная камера, но он ошибся. Не доверял больше камерам цергард Эйнер. И пришелец был водворён в то единственное помещение Генерального Штаба, куда не могли вторгнуться беспрепятственно господа-соратнички. А чтобы не возникло кривотолков и вопросов, на каком это основании простой крумский обыватель, причём личность, судя по всему, неблагонадёжная, обретается в личных апартаментах Верховного цергарда Федерации, пришлось объявить агарда Тапри больным, в Гвейрана — его личным врачом.

Адъютант Верховного — персона, не смотря на невысокое звание, и в самом деле настолько значительная, личный врач, в случае необходимости, полагается ей по статусу. Вот только бедному Тапри вовсе не хотелось слыть больным. Но юноше очень ясно дали понять: его мнение в данном случае никого не интересует. Не мог же сказаться больным сам цергард Эйнер! Покойный Реган и тот три раза в топи перевернулся бы!

— И какая же это у меня болезнь? — чуть более мрачно, чем можно позволить себе при обращении к высшему начальству, осведомился адъютант. — Что мне говорить, если кто спросит?

В медицинских вопросах цергард разбирался не слишком хорошо. А хворь следовало подобрать такую, чтобы, с одной стороны, не препятствовала исполнению служебных обязанностей, с другой — требовала постоянного врачебного присутствия.

— Ох, даже не знаю… Ну, пусть будет эпилепсия, что ли…

Это было ужасно! Хуже и не придумаешь! Был когда-то у Тапри однокурсник, Моро Фип-ат, и благодаря ему, тот не понаслышке знал, что такое эпилепсия. Припадки у бедняги случались довольно редко, но смотреть на них было отвратительно. Тело парня били мелкие ритмичные судороги, так, что оно подскакивало кверху и колотилось о пол, розовая пена шла изо рта, вдобавок, штаны потом каждый раз оказывались мокрыми. Кончилось дело тем, что комиссия сочла его «неспособным к дальнейшему обучению» (хотя на самом деле был он вовсе не глуп, только очень нелюдим и злобен) и отправила на фронт. С тех пор падучая болезнь служила для Тапри символом несостоявшейся карьеры.

Возмущённо завопить «только этого мне не хватало!» несчастный агард всё-таки не осмелился. Но на лице его возникло выражение такой обиды, что Гвейран поспешил вмешаться: не надо никакой эпилепсии, малокровия будет вполне достаточно. Новый «диагноз» слегка примирил агарда с действительностью своим аристократизмом — довелось ему однажды где-то прочесть фразу: «На балы те съезжалась бледная малокровная молодёжь, отпрыски знатных семейств». Благородное происхождение в наше время не в моде, но всё лучше, чем эпилептиком прослыть!

Тапри успокоился, но Эйнер втайне считал себя виноватым перед адъютантом, и, чтобы вину загладить, собрался начать обещанную процедуру оформления братских отношений. Но остановил Гвейран.

— С ума сошли?! Ты же его под удар подставишь, признав родственником! Недоброжелатели твои сразу поймут, что судьба Тапри тебе небезразлична, по нему и ударят!

Цергард Эйнер сразу вспомнил о нападении на адъютанта головорезов Кузара, и отложил своё решение до лучших времён. И то чувство благодарности пришельцу, что родилось в сердце юного агарда, мгновенно улетучилось. За честь считаться братом господина цергарда Эйнера он был готов хоть трижды жизнью заплатить! И не в том дело, что новое родство сулило огромные преимущества, а в преданности и верности! Но разве существо с чужой планеты могло это понять?

Время текло медленно и скучно. Цергард Эйнер рыскал где-то чуть не сутками в поисках похищенных землян. Возвращался усталым и злым, видно плохо продвигалось расследование. Валился поперёк кровати и засыпал, не успев ничего рассказать… или не пожелав? Наутро убегал снова, и адъютанта с собой не брал. Тапри и Гвейран жили затворниками. Со скуки, в меру скромных мужских способностей, занимались домашним хозяйством: неумелая уборка, стирка на скорую руку — нижнее бельё с зимними куртками в одной куче, нехитрая стряпня из скудных пайковых. Вообще-то, господам Верховным полагался целый штат обслуги, но цергард Эйнер искренне недоумевал, зачем она ему нужна, так что дел накопилось. Наблюдателя Стаднецкого новая роль домохозяйки даже забавляла, всё-таки веселее, чем в общей камере сидеть. Агард Тапри страдал, досадовал, что лишён возможности приносить господину цергарду настоящую пользу.

— Как же — лишён? — убеждал его Гвейран. — Ты ведь меня охраняешь! Кому ещё, кроме тебя Эйнер может это доверить? Вон, на охранников положился — а что вышло! Одна надежда на тебя!

— Да-а! — обиженно брюзжал Тапри, с пришельцем он не считал нужным церемониться, — Вот вы меня уговариваете, как маленького, а на самом деле, случись что, сильнее меня втрое. Ещё вопрос, кто кого охраняет! Думаете, я не понимаю?

— Во-первых, вдвоём всегда легче отбиться, чем поодиночке. Во-вторых, дело не в силе даже, а в статусе. Кто я такой? Простой врач. А ты? Доверенное лицо самого цергарда Эйнера! С правом голоса от его имени! Это дорогого стоит.

И уж так приятны были юному агарду эти его слова, что их он критиковать не брался, хоть и не верил в глубине души. Но если бы услышал их цергард Эйнер — пожалуй, посмеялся бы про себя. Потому что если бы нашёлся в Арингораде злоумышленник, осмелившийся на такое невероятное по своей наглости преступление, как нападение на личные апартаменты Верховного цергарда Федерации — наверняка так подготовился бы, такие силы собрал, что ни двое не отбились бы, ни все двадцать. И никакой статус не помог бы.

…На пятый день тягостного их существования, адъютант запросился в отпуск. На один день хотя бы. Он хотел видеть Вегду. И предлог имелся благовидный: помаду отдать, не зря же припасал! С одной стороны, просьба его была вполне законной и обоснованной, по крайней мере, с точки зрения цергарда Эйнера. Уж кто-кто, а он хорошо знал, что такое разлука с любимой… С другой — риск новых осложнений. Ох, как не хотелось отпускать! И не отпустить нельзя, ведь каждую ночь на город падают бомбы. Случись что — потом всю жизнь себе не простишь. Если бы не задержали его тогда ради дурацкого, никому не нужного совещания — как знать, может, успел бы… Скорее всего, конечно, накрыло бы вместе — ну и пусть, было бы легче…

— Отпускаю, — решил он. — Только один не пойдёшь. Бери с собой дядьку Хрита.

Агард Тапри растерянно моргнул: упомянутый дядька в его планы никоим образом не вписывался.

— Ой. А как же мы… втроём?

— Да вот так, чтобы веселее было! — рассмеялся цергард. — Надо же и ему, бедному, развлечься иногда, отдохнуть от старухи-жены!.. Ну, что ты на меня сморишь?! Отвезёт он тебя, и в машине подождёт! А лучше возьми нашу новую рацию, сделаешь свои дела — и вызовешь, чтобы забрал.