Владимир Корн - Энстадская бездна

Впереди действительно виднелись пески острова Дюгонь с одинокой скалой посередине. Издали он казался пустынным, но поселение там есть, во многом благодаря источнику пресной воды, пусть и совсем крохотное.

— Дотянет, — с какой-то обреченностью вздохнул Аднер. — Только неплохо бы опуститься на него, настройки посмотреть, тяги проверить и вообще.

— Опустимся, — твердо пообещал я ему.

Настройки приводов — дело серьезнейшее. К тому же есть у меня одна мыслишка. Поселение на Дюгони существует не просто так, там не рыбаки живут — собиратели янтаря. И хочется мне для Николь его приобрести: на ожерелье, бусы, браслет, кулон, наконец. Все не с пустыми руками возвращаться.

— Сами-то л'хассы как? — поинтересовался я у Аднера.

Берни к своим обязанностям относился ревностно. Особенно после того, как в трюме у нас поселилась спасенная команда с 'Мантельского удальца'. Адеберт с ухмылкой рассказывал, что тот за прошедшую ночь дважды туда наведывался.

— Что он желает обнаружить? Что мои парни на тягах приводов штаны сушат? Запугал твой ученый-изобретатель так, что они лишний раз боятся к люку подходить, чтобы глотнуть свежего воздуха.

'Вот и еще одна причина приземлиться на Дюгони: пусть они ноги разомнут, а то они в трюме как селедка в бочке'.

— С л'хассами? — переспросил Аднер. — С ними все нормально. В той самой степени, которая может быть после такого долгого полета над самой землей. — Сколько нам еще до Дюгони, господин Сорингер? — в свою очередь поинтересовался он.

— Как только прилетим, так сразу на нем и окажемся, — уклончиво ответил я, загадывать наперед — гиблое дело. С этого всегда неприятности и начинаются. — Но постараемся как можно быстрее.

Прищурив глаза, и расслабляя зрение, я всмотрелся в небо по курсу.

'Ага, он все-таки образовался в полной мере, — удовлетворенно подумал я. — И теперь им можно воспользоваться'.

Я наблюдал за потоком давно, но он все не решался задуть в полную силу, то набирая мощь, то вновь почти исчезая. Чтобы попасть в него, необходимо было подняться выше, а затем пройти между двумя торчащими из воды скалами.

Чем ближе мы приближались к скалам, торчащим из воды как два пальца, тем страннее они нам казались.

— Такой впечатление, что даже птицы на них не садятся, — в задумчивости Брендос поскреб подбородок, напротив обыкновения заросший щетиной, которой было уже больше недели.

'Зарок что ли он себе такой дал: не бриться на удачу до самого возвращения в Банглу? — подумал я. — Но как будто бы раньше я за ним не наблюдал особой

суеверности'.

— И точно, какие-то они странные, эти скалы, — согласился с мнением навигатора 'Небесного странника' Адеберт Кеннет. — Причудлива фантазия Создателя. Обратили внимание, что их вершины очертаниями похожи на человеческие головы?

— Верно подмечено, Адеберт, — кивнул навигатор Брендос. — У левой от нас скалы голова определенно мужская, в отличие от правой, женской.

— Адеберт, вы давно уже на Островах. И непременно должна знать какую-нибудь легенду, связанную с этими скалами. Например, что-нибудь о несчастной любви двух одиноких сердец, которым волей судьбы или самого Создателя не суждено быть вместе.

Некоторой язвительности я даже скрыть не пытался. Взрослые мужчины, хлебнувшие так много, что другим и на десяток жизней хватит. И тут на тебе, и вид, и голос у них такой, что только слезу пустить им и остается. Один любовными романами зачитывается, другой ради той самой любви плюнул на положение в обществе. До сих пор в голове не укладывается: насколько мне известно, Рианель Брендос спал и видел себя в окружении герцога.

Хотя согласен: при некотором полете фантазии вершины этих скал можно принять за человеческие головы. Но они мне больше напоминают театр пальцев, когда на каждый из них надевают игрушечную человечью или звериную голову, и устраивают целое представление. Такие театры никогда не бывают драматическими, скорее скоморошьими.

— Нет, капитан Сорингер, ничего подобного не слышал, — ответил мне Кеннет. — Правда, и бывать в этих местах мне раньше не приходилось.

— Подлетим, рассмотрим их вблизи, — и вполголоса, пользуясь тем, что Брендос увлекся трубой, наведя ее на скалы, для одного Кеннета добавил:

— Берт, отличный сюжет для любовного лирического произведения: что-нибудь про юную девицу и опытного небесного капитана, которым не судьба быть вместе, не находите? У вас отменно должно получиться.

Кеннет немного отошел, и уж пусть он перекинет свое внимание на меня, чем время от времени, вспоминая, на миг каменеет, совсем как эти, извините, бошки, на вершинах скал.

— Мне пришла в голову другая мысль, Сорингер: сочинить торжественную оду,

— не остался в долгу он. — О некоем отважном капитане, не побоявшемся отправиться в края, где гибель его была почти не минуема, чтобы спасти несчастных, потерпевших кораблекрушение людей.

— Заметьте, пустился он, соблазнившись весьма нескромным вознаграждением.

Я хотел добавить что-то еще, когда послышался голос Брендоса:

— Судя по выражению лица этой девицы, любить она вряд ли способна: столько на нем злобы. Да и у него обожания незаметно. Взгляните сами, — и он протянул трубу мне.

И в тот самый миг, когда я за нее ухватился, а Брендос взялся за ремешок, чтобы снять его с шеи (а с некоторых пор мы всегда передавали ее друг другу только таким образом), палуба внезапно ушла из-под ног, а сам корабль развернулся почти на месте.

Звонко хлопнул парус, в его центре образовалась дыра, и он затрепетал лоскутьями. Но самое страшное заключалось в другом: корабль, накренившись и вращаясь вокруг своей оси, начал падать. Из открытого люка трюма раздался испуганный рев нескольких десятков мужских глоток. Из камбуза, вторя ему, послышался вопль помощника Амбруаза — кока из спасенной команды 'Мантельского удальца'. Непременно, его либо швырнуло на раскаленную плиту, либо ошпарило.

'Главное — дать ход! — метнулся я к рычагам управления приводом Аднера. — Главное — дать ход'.

Ведь если мы рухнем с такой высоты на воду, последствия падения переживут единицы. Но двигаясь, небольшие шансы у нас есть: днища у летучих кораблей абсолютно плоские, и потому с ним может произойти то, что происходит с плоскими камешками, когда им запускают 'блинчики'. Камни скользят по водной глади, пока их скорость не угаснет совсем и они не утонут. 'Небесный странник' тоже непременно утонет: еще никому и никогда не удавалось создать летающий корабль, чтобы он одновременно был и морским. Но, может быть, если успеть дать ход, он не утонет сразу, и удар получится не таким страшным, и у людей будет больше шансов спастись. Конечно, в том случае, если корабль не перевернется.