Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь

Тот взял ее, посмотрел. Фото было отнюдь не лучшего качества. На снимке был изображен высокий молодой мужчина с узким лицом, орлиным носом, высоким лбом и большими карими глазами. Его длинные черные волосы были зачесаны назад и стянуты в конский хвост на затылке. Он смотрел куда-то вбок, подставив под объектив фотокамеры свой профиль, обернувшись через правое плечо и что-то говорил — будто отдавал кому-то какие-то распоряжения. Одет мужчина был в черный замшевый плащ. В руке он держал пистолет «Дезерт Игл».

— Его зовут Жан Фарэ, — сказал Шони.

Крозье передал фото Веймару. Веймар бегло глянул и отдал Бернски. Фигура на снимке показалась знакомой, и Джиллиан принялась перебирать в памяти старые образы, пытаясь вспомнить — откуда же возникло чувство, что она уже встречалась с этим человеком…

— Впервые мы повстречались с этим человеком 20 лет назад, — продолжал инспектор. — Это наемник высочайшей пробы. Для него не существует ни моральных принципов, ни чувства долга — только деньги. Он всегда там, где назревает военный конфликт или революция. Ему удалось собрать небольшую, но очень хорошо подготовленную наемную армию. Военные перевороты, террористические акты, промышленный шпионаж, ликвидация физических лиц — они охватывают очень широкий спектр весьма специфичных и оттого дорогостоящих услуг. И судя по всему — нападение на нашу колонну организовал именно он. На зверей это не похоже — это была работа экстра-класса.

— И что теперь? — спросила Бернски, передавая снимок дальше.

— Он здесь. В этом городе, — сказал Шони.

В комнате повисла зловещая тишина.

— Почему ты не стреляла в него? — спросил Шони строго.

— Я стреляла. Я промахнулась, — процедила сквозь зубы Анджелла.

— Я видел твой отчет. Ты стреляла в стены, потолок, куда угодно — но не в него. Это же измена, — сказал Шони.

— Я стреляла в него. И промахнулась, — повторяла, словно мантру Анджелла.

— Ты лжешь, — обозначил Шони.

— Я промахнулась, — продолжала настаивать на своем Анджелла.

Шони устало махнул рукой.

— Иди. Отдыхай, — сказал он. — Брант, ты тоже свободен. А с вашими товарищами я еще поговорю.

Брант и Анджелла вышли. Шони вынул сигару и закурил.

— Девять лет назад нам удалось выследить его в Норвегии, — сказал инспектор. — Его вертолет был сбит. Анджелла и Брант прекрасно видели, как объятая пламенем груда железа рухнула в море. У него не было ни одного шанса. Но он выжил. Самое сложное заключается в том, что мы не можем его выследить. Он не пахнет. Ни как вампир, ни как оборотень. Он альбинос, очевидно, поэтому его и отвергли сородичи. Очевидно, поэтому он сейчас использует любую возможность отомстить нашему клану.

— И это все? — спросил Веймар.

Шони кивнул.

— Вы свободны, — сказал он. — Praemonitus praemunitus.

— Чего? — переспросил Веймар.

— Кто предупрежден — тот вооружен, — ответил Шони.

Штурмовики поднялись и вышли из кабинета.

— Виктор!

Крозье остановился. Люк и Бернски подошли к нему, Веймар натянул пиджак.

— Знаешь, я думаю, не зря нам все это рассказал Шони, — сказал он.

— Ты это о Фарэ? — спросил Крозье.

Веймар кивнул.

— Он и Анджелла стреляли друг в друга в упор у меня на глазах, но я почти сразу понял — это все спектакль для Собственной Безопасности, — сказал Веймар.

— Шутишь? — спросил Крозье.

— Нет, — отрезал Веймар. — На этот раз нет. Понимаешь, меня Барс научил в свое время по запаху в толпе различать зверей и наших.

— Ну и? — спросил Крозье.

— Анджелла не пахнет, — сказал Веймар. — Я поначалу думал — мне кажется, а сейчас точно знаю — у нее нет своего запаха. И теперь я даже знаю, почему.

— Да ты подожди, не торопись с выводами. Вот начнется у нее через неделю-другую течка… — предложил Крозье.

— Дело не в месячных, Виктор, — сказала Бернски. — Месячные у Анджеллы закончились две недели назад, я знаю, поверь мне.

— И что? — удивился Крозье. — Черт…

— Я с самого начала заметил, она — не от мира сего, — сказал Веймар. — И не стреляла в Фарэ потому, что почувствовала родство. Все объясняется очень просто, наша любимая Анджелла — такой же альбинос, как и Фарэ…

Андреа уже крепко спал, когда Анджелла неслышно вышла из ванной комнаты, повесила на спинку стула платье, чулки, надела ночную сорочку и забралась к нему под одеяло. Андреа вновь видел странный сон, будто это были воспоминания — но не его, чужие воспоминания. Они появлялись из ниоткуда, часто представляли собой бессвязный калейдоскоп видений, галлюцинаций, но иногда внезапно выстраивались в четкую цепочку, и можно было различить отдельные лица, слова, фразы. Это началось после первой их совместной ночи, когда кровь и жидкость влагалищной секреции Анджеллы во время полового акта без труда проникли в его организм, чтобы со временем передать небольшую часть своих свойств его клеткам.

Ночь. На небе — ярко горят звезды. Тепло.

«Чудесная осенняя ночь» — подумал Андреа.

Он все никак не мог понять, где и как он очутился. Он очень хорошо помнил, как засыпал в постели любимой в особняке префекта. А теперь вдруг оказался посреди развалин. Он стоял в компании каких-то людей, справа и позади него выстроились в ряд два джипа «Виллис» и несколько танков.

«Надо же, и Брант здесь» — подумал Андреа.

Ветер порывом ударил ему в лицо. Только сейчас Андреа заметил, что у него длинные, до самых плеч, черные как смоль волосы.

«Никогда я таких длинных волос не носил» — удивился Андреа. — «Да и мои волосы всегда были темно-каштанового цвета».

Инспектор Шони неторопливо прошелся перед выстроившимися у полуразрушенной бетонной стены шестью штурмовиками, остановился.

— У Ученого Совета есть повод гордиться вами, — сказал он. — Вы самим своим существованием внесли огромный вклад в нашу науку, вы подсказали нам возможные методы подготовки спецподразделений. И вы еще многое нам подскажете — когда получите распределение по спецподразделениям и в боевых условиях покажете, чему вас удалось научить. Но напоследок необходимо закрепить один наиважнейший урок, который вам преподнес Маутхаузен.

Брант и Фергюссон удивленно переглянулись, вопросительно посмотрели на стоящего позади Трише. Тот лишь недоуменно пожал плечами.

— Мэтколф! — позвал Шони.

— Я, — Мэтколф сделал три шага вперед.

Шони схватил его одной рукой за затылок и опрокинул на землю. За спинами штурмовиков звонко хрустнул танковый пулемет, кровь брызнула фонтаном. Мэтколф лежал на щербатом бетонном дорожном покрытии и кричал, бился в конвульсиях. Один из сотрудников Собственной Безопасности открутил пробку и облил его бензином из канистры. Шони чиркнул спичкой, полыхнул огонь. Мэтколф продолжал кричать, кататься по земле, пытаясь сбить пламя. В воздухе запахло горелым мясом. Александр Шони вынул крупнокалиберный автоматический пистолет и несколько раз выстрелил в него, целясь в икроножные мышцы.