Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь

Она всегда держалась особняком, подальше от остальных учеников. И в этом не было ни капли высокомерия — она очень контрастировала с остальными, даже в детстве ее сверстники чувствовали, она — не такая, как все. Поэтому она росла изгоем. Ее лучшими друзьями всегда были книги. Нас поначалу очень удивляло — казалось бы, благодаря модифицированным генам она должна буквально жить в тире или на бойцовом ковре. Она жила в библиотеке. Она здорово обгоняла своих сверстников в развитии с самого начала. И поэтому она не стремилась в их общество.

На последнем испытании, когда наставник отдал приказ отступать — она отказалась подчиниться. Он предупредил ее, что в противном случае он обязан ее убить. Она расценила это как прямую угрозу и отреагировала мгновенно; так, как ее научили. Она убила его. Без малейших колебаний.

Мы пытались ставить барьеры на подсознательном уровне, блокировать участки психики, чтобы снабдить ее хоть каким-нибудь механизмом сдерживания — безрезультатно. Ее не останавливало ничто.

И даже теперь, спустя почти семьдесят лет, несмотря на весь научно-технический прогресс, мы до сих пор ни разу так и не отважились повторить этот эксперимент. Хватит с нас одной Анджеллы.

— Мы — это Служба Безопасности? — уточнил Крозье.

Альфан кивнул. Некоторое время они молчали.

— А самое смешное — то, что все эти средства и все это время мы потратили впустую, — сказал Альфан. — Мы искали изъяны в ее психике, а она был абсолютно здорова в психологическом плане. До меня ведь только теперь дошло — ее сдерживающим фактором был Андреа…

Крозье вопросительно посмотрел на него.

— Да, — согласился Симон Альфан сам с собой. — И все легло по своим полочкам. Она была рождена для войны, она воспитывалась как солдат. Мужчины видели в ней то, чего она сама боялась в себе больше всего — женщину. Она ведь не умела кокетливо строить глазки и падать в обморок, когда нужно. Ей было гораздо проще самой прокалить свечи зажигания на газовой горелке, чем ехать в автомастерскую и жаловаться на то, что «плохо заводится». А Андреа.… Рядом с ним она впервые почувствовала себя той, кем и является — женщиной. Смертельно опасной, смертельно красивой — но, в то же время, хрупкой, нежной, любимой и любящей женщиной. Но вот их разлучили. И теперь она знает, что ее предали абсолютно все — Совет Опекунов, Ученый Совет, Верховный Совет, влюбленный по уши князь-префект Бернар фон Штернгольдт и даже родной отец. Но Андреа рядом нет, и ее ничто не сдерживает.

— И что теперь? — спросила Бернски робко.

— Она уничтожит Верховный Совет, — догадался Крозье.

Фарэ долго не решался ехать домой. Даже изрядная доля выпивки храбрости ему не придала. В конце концов, попытка оттянуть неизбежное ничего не даст, решил он.

Хаммер замер возле загородного дома. Главарь наемников вылез из кабины, тяжелой поступью направился к дверям. Охранник с готовностью встретил своего господина.

Фарэ снял плащ, повесил на вешалку, рядом повесил свой шарф и пошел прямо по коридору, ведущему в большую гостиную. Герда сидела у камина в излюбленных джинсах и топе.

— Хозяин! — она радостно подскочила, бросилась ему навстречу.

Фарэ отшатнулся от нее.

— Хозяин, что с Вами? — удивилась Герда. — Где Штефан?

— Штефан не вернется, — каким-то чужим голосом сказал Фарэ. — Понимаешь, Герда, он вообще не вернется…

Отвернувшись от нее, закрыв лицо ладонью, Фарэ побрел наверх, в свои покои. Герда пулей выскочила на улицу. Фарэ вошел в свою комнату, открыл бар, плеснул в стакан виски до половины. Затем о чем-то подумал и долил до краев.

Герда бежала через лес, не видя ни деревьев, ни неба. Для нее в этом мире вообще ничего не осталось. Она зацепилась ногой за какой-то корень и кубарем покатилась по заснеженной смерзшейся почве. На снегу остались рваные топ и джинсы. От них потянулась цепь глубоких следов, оставленных когтистыми волчьими лапами.

Фарэ встал у окна, сделал большой глоток — виски обжег горло. Где-то недалеко протяжно взвыла волчица, и от этого звука сжалось сердце. То был крик скорби, боль овдовевшей волчицы, потерявшей своего волка.

Эмма вставила ключ в скважину и плавным движением отомкнула замок. Она осталась одна, и терять, скорее всего, уже нечего. Может быть, ее в скором времени уберут как ненужного свидетеля — как до этого расправились с Отто. Судьба Вагнера неизвестна, но, оглядываясь на судьбы Ильма и Форсберга, становится понятно, что долгая и счастливая старость Курту вряд ли грозит. И пока она еще жива — она сделает пускай и последнюю, но все же попытку понять, ради чего погибли ее коллеги.

Держа пистолет наготове, Эмма потянула на себя тяжелую стальную дверь. Та нехотя, с противным скрипом, но все же поддалась. Внутри стояла гробовая тишина. Было сыро и душно. Пахло порохом. Она вошла, прикрыла за собой дверь, прислушалась. Ни звука. Эмма осторожно двинулась в ближайший дверной проем и оказалась в спальной комнате. В той самой, с обшарпанным диваном и книжным шкафом. Вынув карманный фонарик, она осторожно посветила по стенам, затем на пол. Так и есть — свежие следы. Между плитками паркета тонкие потемневшие кровяные прожилки, совсем недавно здесь кого-то убили. Она вспомнила тело Отто с одиннадцатью пулевыми ранениями и живо представила себе, как одна их общая «знакомая» стреляет в ван Риберга, он падает на паркет, а эта брюнетка встает над ним и хладнокровно добивает несколькими выстрелами — как это было с тем таможенником.

Эмма сделала шаг, неловко задев плечом шкаф. Повернувшись, она зажала фонарик в зубах и свободной рукой взяла с полки одну из книг. Это был довольно увесистый том в половину тетрадного листа. Книга была переплетена в дорогой кожаный переплет. И она также оказалась на латыни. Название гласило, что перед ней — Книга Клана. Правда, что это за Клан — не уточнялось, но может, есть какое-то предисловие?

Эмма решительно раскрыла книгу и посветив фонарем, принялась вчитываться в буквы и слова. В этой части языка она откровенно плавала, с трудом разбирая лишь каждое пятое слово. Впрочем, общую картину худо-бедно удалось прояснить — это было что-то вроде кодекса поведения. Отдельные фразы были предельно ясны: «несоблюдение законов наказывается», но вот кем и как? Несколько раз по тексту упоминалась какая-то Тень — именно так, только в единственном числе и только в женском роде. Но что это за Тень?

То ли какой-то очень сильный вампир, то ли древняя богиня…

Ладно, решила Эмма, будем считать это Конституцией. Она поставила книжку на место и собралась было подробнее ознакомиться с содержимым этих полок, как вдруг почувствовала пробежавший по спине холодок.