Михаил Белозёров - Атомный век

— Что‑то случилось? — спросил Русаков, хищно поводя стволом пулемёта и оглядываясь вокруг.

«Если бы что‑то случилось, — хотел сказать Берзалов, — то мы бы уже здесь лежали покойниками», но не сказал, а подумал, что не может обычный мальчишка так быстро одичать и так ловко бегать по скалам.

Гуча, ни о чём не спрашивая, уже сидел за турелью и держал под прицелом горловину долины, хотя там ничего не было видно, кроме зеленоватой мглы.

— Ничего не произошло, — ответил Берзалов, но автомат не опустил.

— Странный ты, лейтенант, — заметил Русаков. — Попал бы ты мне в подчинение…

— Э — э-э… — стал заводиться Берзалов и, чеканя каждое слово, произнес, — вспомнила бабка, как девкой была…

Должно быть, он очень сильно оскорбил капитана, потому что он побелел, как полотно:

— Что ты сказал?! Что?! — и направил на Берзалова ствол пулемёта.

Зря он это сделал. Реакция Берзалова была мгновенной. Одной рукой он дёрнул ствол верх, хотя понимал, что если Русаков начнёт стрелять, то ствол не удержать, а второй ударом в челюсть справа и отправил капитана в глубокий нокаут.

— Помогай!

Вдвоём с Гучей они связали Русакову руки, а потом сунули в туннель.

— Я уже давно хотел вам сказать, что капитан в вашем отсутствии вёл странные разговоры, — сообщил Гуча.

— Пусть полежит! — сказал Берзалов в страшной спешке, потому что Спас чётко и ясно, без своего обычного фиглярства сказал: «А теперь бегите!»

В тот же момент, как сороки, затрещали АКМы. Берзалов инстинктивно оглянулся и увидел, как прямо на него летит череп, изрыгая из беззубого рта пламя.

После этого он только и помнил, что пригибался, прыгал, куда‑то бежал, понимая, что в подобной ситуации это бессмысленно, что он сгорит в следующее мгновение, но его не убило, не обожгло и не покалечило. К стрекотанию АКМов прибавился грохот пушки, и Берзалов стал кое‑что соображать

Оказывается, они с Гучей, сами не зная как, оказались в маленьком доте, который прилепился к подножию скалы, и из него можно было держать под огнём правый фланг ущелья.

Дот, однако, был занят: у задней стены сидел механоид — точно такой, как его представляли в многочисленных видеоиграх, только гораздо меньше, не такой зловещий и безо рта, а ещё он был мёртвым, потому что Гуча с такой силой звезданул его прикладом по голове, что механоид упал на бок, но даже не пошевельнулся.

Кроме механоида, в доте лежали мёртвые америкосы. Их просто сгребли в угол, как мусор, и даже, наверное, присаживались сверху, потому что сидеть в доте больше было не на чем.

Гуча малость ещё потоптался на механоиде, даже попрыгал со всеми своими девяноста килограммами и со зла выдернул из него какую‑то деталь. Если это инвазивный захватчик, то я Папа Римский, подумал Русаков. На него механоид вообще не произвёл никакого впечатления. Слишком много в своё время Берзалов играл в электронные игрушки, чтобы удивляться чему‑то подобному.

— Во!

— Оставь его, — сказал Берзалов.

Он вдруг вспомнил предостережение американцев, то бишь, манкуртов, о том, что их разбили живые механизмы, вспомнил слова подполковника Егорова что «район техногенный» и долго смотрел перед собой, не в силах сообразить, что в сумраке дота видит знакомый «предмет». Только этот «предмет» был почти что пустым, потому что голубоватая жидкость плавала на донышке. Впрочем, стоило его встряхнуть, как жидкость размазывалась по невидимой поверхности, и Берзалова ударило током.

— Вот чего ему не хватало, — уверенно сказал он, отдёргивая руку, — и лоферам в лесу тоже. Энергия у них кончилась, понимаешь, энергия. Только это надо ещё проверить.

— Что? — спросил Гуча, который сгоряча всё‑таки доламывал врага.

— Я говорю, у механизмов кончилась энергия.

— Энергия? — удивился Гуча, однако внимание его отвлекло движение снаружи.

— Ну да. Батарейки! — сказал Берзалов недовольным тоном.

— Так это батарейки?

— Я думаю, — сказал Берзалов.

— Снова летит, — заметил Гуча, выглядывая в амбразуру.

И действительно, череп, изрыгая страшное пламя и таща за собой огненный хвост, уже ворвался в ущелье, чтобы разрушить всё и убить всё живое, но внезапно растаял, даже не коснувшись скал. Голограмма, сообразил Берзалов. А Гуча отпрянул, оскалившись:

— Призраки!

Призраков он не боялся, можно сказать, он их заобожал по одной единственной причине: «Вот о чём надо писать в армейскую газету, и тема нейтральная, и события неординарные!» — сообразил он и был как никогда счастлив. От него требовалось только запоминать, запоминать и ещё раз запоминать.

Они одновременно посмотрели на выход из дота и спросили друг друга:

— Бежим?

— Бежим!

АКМы и пушка лупили со всей дурацкой мочи.

— Отставить! — кричал Берзалов, подбегая в бронетранспортёру. — Отставить!

Из‑за реки один за одним налетали черепа, а в их сторону тянулись нитки трассеров. Колюшка Рябцев продолжал лупить в белый свет, как в копеечку. Пришлось вскарабкаться броню и настучать ему по голове, только после этого он оторвался от прицела и ошалело выдал:

— Что, всех убили?

— Кончай воевать! — приказал Берзалов, и, как по мановению волшебной палочки, последний череп, не долетев дуба, под которым стоял бронетранспортёр, растаял в воздухе.

Продолжал стрелять только Сундуков Игорь, потому что окопался дальше всех — под завалившимся сараем. Гуча побежал и отобрал у него автомат.

— Так что это?! Что это было? — ошалело спрашивал Сундуков, идя следом за Гучей и косясь в сторону реки.

— Сказано тебе, призраки, — назидательно говорил Гуча, — значит, призраки, и нечего палить!

— Боязно, — согласился Сундуков. — Если не убьёт, то заставит умереть.

— Архипов! — крикнул Берзалов.

— Я здесь!

— Слушай меня внимательно. Мы обнаружили укрепрайон Комолодун. Нас пугают, как и в случае с луной — черепом.

— Так точно, — согласился Архипов. — Мы с Филатовым тоже к этому мнению пришли.

— Больше на подобные штучки не реагировать!

Архипов глянул на него с укором, мол, легче командовать, чем исполнять, руки, мол, сами невольно тянутся к оружию, но ответил:

— Есть не реагировать.

— Беречь патроны!

— Есть беречь!

— БТР отогнать в лес, замаскировать. Филатов остаётся на связи. Остальным разобрать боеприпасы, идём обследовать укрепрайон. Работаем в режиме «мираж».

— Есть «мираж», — даже немного обрадованно отозвался Архипов, потому что «миражом», то бишь забралом пользовались редко — неудобным он был, то ли не доработанным, то ли не умели пользоваться.

Напоследок Берзалов заскочил в кабину и послушал эфир. Связи, конечно же, не было, зато гул космоса как будто бы уменьшился ещё больше и стал не громче шума ветра в дождливый день. Это было хорошим знаком.