Михаил Белозёров - Атомный век

— Кто ты? — спросил Берзалов, сдергивая с плеча «шмель — м».

Существо, у которого не было ни головы, ни рук, ни ног, занимало все пространство под невидимым куполом. Берзалов почувствовал себя маленьким, несчастным человеком, попавшим в силки. Существо шевельнулось — всеми своими многочисленными лапами, но как‑то через силу, словно в нём кончилась энергия, а затем обдало Берзалова уже знакомым и очень крепким запахом клопа — вонючки. И Берзалов больше не стал искушать судьбу, а вскинул «шмель — м» и нажал на гашетку.

Больше он ничего не помнил. Впрочем, ему казалось, что к нему уже бегут: Архипов, Колюшка Рябцев и Сундуков с выпученными, как всегда, глазами. Потом почудился вертолётный стрекот, и Берзалов провалился в спасительный сон. И всё равно ему снилась фантасмагорическая чепуха, и он понимал, что это всё неправда, что он так не бывает, что все живы и здоровы. Ну почти все, и вспомнил старшего прапорщика Гаврилова, а потом — Бура, и они тоже были живы и здоровы.

— Где Кец? — спросил он, когда очнулся.

— С Кецом всё нормально, — ответил Архипов. — С ним психологи работают.

— А Гуча?

— Я здесь, товарищ старший лейтенант, — нагнулся Гуча.

— Ну слава богу, — сказал он. — А выпить у нас есть?

— Водки! — крикнул все хором. — Водки товарищу старшему лейтенанту!

Откуда водка? — удивился Берзалов и понял, что лежит он в госпитале и что вокруг всё белое и кафельное.

Прошёл месяц. Наступило лето. В землянке, под крепостной стеной, которую так и не разобрали, сидело первое отделение в полном составе. Славка Куоркис расставлял кружки, Геннадий Белов откупоривал бутылки, а все остальные вскрывали банки с армейской тушёнкой, рыбой и прочей едой.

— Так, всем налил? — спросил Куоркис.

— Да вроде… — ответил Архипов, а Гуча в предвкушении выпивки радостно заёрзал на скамье.

Да и все остальные оживились, перешептываясь: и Сундуков Игорь по кличке Актёр, и Колюшка Рябцев со своей вечно перекошенной физиономией, и Филатов Клим, который, оказывается, отбивал атаки на бронетранспортёр и таким образом сохранил машину, и конечно же, Кец, которому налили сладкого компота.

Берзалов встал, посмотрел на собравшихся и выпил водку, в которой лежали четыре капитанские звёздочки:

— Старший лейтенант Берзалов звание капитана представил и обмыл.

— Ура!!! — закричали все.

А чёрный пёс по кличке Сэр радостно залаял.

Второй тост выпили за Россию, а третий, не чокаясь — за тех, кого не было вместе с ними. И всем стало грустно и тяжело на душе, но таков был атомный век, и ничего с этим поделать было невозможно.

Конец.