Игорь Вереснев - Младшие братья

— Да ежели ты ещё раз посмеешь назвать меня этим прозвищем… — коротышка вскочил, подбежал к нему. Глаза выпучил, уши встопорщил, ударил себя кулаком в грудь: — … то я, я…

— Гуня, — улыбаясь, повторил Максим.

Коротышка глубоко вдохнул. Постоял, почесал ухо. Выдохнул и кивнул:

— Так и быть, разрешаю.

И тут где-то неподалёку сухо треснуло.

Звук был тихий и не казался опасным. Но он не походил на шорохи и бульканье Отстойника. Только одна вещь могла издавать такой звук. И эта вещь покоилась за поясом у Максима.

Он быстро переглянулся с Зирой. Опустился на четвереньки, пополз туда, где бок «дыни» круто уходил вниз.

Снизу штуковина, на которой они сидели, густо обросла шарами, «сосисками», шлангами разной толщины и формы. И в самой гуще этого хитросплетения шевелилось существо. Рассмотреть его в таком ракурсе Максим не мог. Но цвет существа был ему хорошо знаком. Синий.

— О, ещё одна! — радостно воскликнул Гуня. Покосился на Максима, спросил: — Или самец? Как вы по цвету-то различаетесь?

Существо услышало возглас, резко выпрямилось, запрокинуло голову. Толстая усатая харя расплылась в улыбке:

— Кого я вижу — наш друг Маакс! Да не один, а с девушкой. — Он поднял из-под ног только что подстреленного мясного слизня: — Приглашаю отобедать. Рен-Рендук угощает.

Максим скривился, как от кислого.

Появление в племени Рен-Рендука сразу же поломало устоявшийся порядок вещей.

Во-первых, у него был станнер. Причём не полупустой, как у Максима, а заряженный под завязку. Как у бывшего консула получилось выжить в одиночку девять дней в Отстойнике, охотиться и не растратить заряд — непонятно, но это было так. А станнер куда более действенный аргумент в любой драке, чем кулаки, зубы и когти.

Во-вторых, Рен-Рендук оказался метким стрелком и отличным охотником. И он не спешил отдавать добычу гвыхам. Он сам делил её, причём справедливо, в отличие от вожака и его прихвостней. Через несколько дней все коротышки числились в его приятелях.

В-третьих, кинжалом Рен-Рендука ковырять водопои оказалось куда сподручнее, чем когтями. Племя начало забывать, что такое голод и жажда.

И в-четвёртых: Рен-Рендук объявил сперва Ильму, а затем и Зиру своими жёнами. К удивлению Максима, девушки согласились изменить семейный статус. К несчастью гвыхов в племени не оказалось ни одной женщины народа Двона. Голокожие человеческие самки по их меркам считались безобразными уродинами. Но уж лучше взять в жёны уродину, чем остаться вовсе без женщины. Теперь и эта надежда уплывала у волосатых из-под носа.

Максим понимал, что долго так продолжаться не может, гвыхам и Рен-Рендуку вместе не ужиться. Но чем это обернётся, он не знал.

Семнадцатый день жизни в Отстойнике прошёл, как обычно: охота, безуспешные поиски двери. И закончился, как обычно — Максим съел ужин и улёгся спать.

Однако заснуть не успел: к нему подползла Зира. Осторожно потрогала за плечо:

— Макс, слушай. Мы не хотим больше подчиняться Гвыху. Хватит этим волосатым командовать.

— Думаешь, Рен-Рендук лучше? Он только притворяется добреньким. Видела бы ты…

— Какая разница, притворяется он или нет? Рен-Рендук конечно же лучше Гвыха. Он — человек!

— Фашист он, а не человек. А, ты всё равно не поймёшь…

Но Зира не спешила уползать в свой «семейный» закуток:

— Макс, если Рен-Рендук станет магистром племени, ты будешь его первым консулом. И тебе будет положена жена. Ты согласишься взять меня в жёны?

— Ты ж вроде замужем? — Максим даже повернулся к ней, так его удивил этот вопрос.

— Это не по-настоящему было. Это «политика», против гвыхов. Так что? Ты не ответил, хотел бы взять меня в жёны?

Максим не знал, что и сказать. Зира не походила на девушек, которые ему нравились на Земле. Рослая, почти на пол головы выше его самого, крепкая, мускулы под кожей так и играют, живот в квадратиках пресса. Но, при всём том, Зира была красивой. Куда привлекательнее, чем Ильма или тем более Тальда! Кареглазая, тёмноволосая, с тонкими, правильны чертами лица, с ямочкой на подбородке. И родинка на щеке её ничуть не портила, скорее наоборот, добавляла… Как это правильно сказать? Сексуальности, да? Зира была самой красивой девушкой в их команде, да что там! — самой красивой рубболисткой Вирии.

Он вдруг подумал: как это будет, если прижать её к себе и поцеловать в губы? Никогда не целовался с девчонками по-настоящему. Да, он хотел бы… хочет… уже сейчас хочет!

Сообразив, что желание становится слишком очевидным, Максим поспешно перевернулся на другой бок. Проворчал, стараясь, чтобы голос не зазвенел предательски:

— Не мешай, я спать буду.

— Спи и думай. А я рядом с тобой полежу.

Она придвинулась ближе, приобняла. Мягкая и в то же время упругая грудь её прижалась к спине Максима. Он хотел отодвинуться, но прикосновения были такими приятными. Хотя заснуть, когда к тебе так прижимаются, вряд ли получится…

Но он всё-таки заснул.

…А проснулся от громкого спора. Недовольно приоткрыл глаза, огляделся — какой козёл орёт над ухом? Впрочем, и так понятно. Голос Гвыха громыхал на пол-Отстойника:

— Ты кто такой?! Мы взяли тебя под свою защиту, а ты…

Все четыре гвыха стояли рядом с Максимом, чуть ли не в лицо тыкали волосатыми когтистыми ступнями. Но вождь кричал не на него. Немного дальше, в облюбованном Рен-Рендуком закутке сбилось в тесную кучу остальное племя. Впереди — бывший консул, по обе стороны от него, словно телохранители, — Ильма и Зира. За их спинами — лупоглазы и коротышки. Всё было ясно с одного взгляда. Давно зреющий нарыв конфликта прорвался.

— Племя не желает, чтобы ты оставался вождём, Гвых, — голос Рен-Рендука звучал громко и уверенно. Он не боялся стоявшего в пяти метрах от него чудовища, хоть и был тому едва по грудь. — Ты несправедливо делишь добычу и обязанности.

— Чиво?! — Гвых дёрнулся при этих словах. — Ладно, если ты хочешь справедливости, пусть будет справедливость во всём. Ты присвоил себе двух самок, а у нас на четверых нет ни одной. Поделись!

— Женщины не добыча, чтобы с ней делиться. Они сами решают, с кем жить.

— По законам народа Двона женщина — добыча!

— Мы не из твоего народа! — возразила Зира.

— Заткнись, голокожая! Если б не мы, ты давно б была слизью! И тебя я пока не хочу, ты слишком мелкая. — Он резко вскинул руку, выставил толстый корявый палец в сторону долговязой, смахивающей на ломовую лошадь Ильмы: — Её! Или заберу обеих, а тебе, Синие Штаны, вышибу мозги!

— Побереги свои, Гвых.

Рен-Рендук сделал еле уловимый жест, и в руках у троицы появилось оружие. У самого консула и Зиры — станнеры, у Ильмы — кинжал.

Максим моргнул, не понимая, откуда у них второй станнер. А затем понял! Зира не спроста улеглась спать рядом с ним. Не ради удовольствия обнимала. Она стащила его оружие, стерва! А он чуть было не влюбился в неё!