Владимир Корн - Страж Либерилля

— Да не смотри ты так. Такое чувство, что едва кто-нибудь из нас сознается, как ты его сразу убьешь, — прервал затянувшуюся паузу Дуглас. — Иначе никто тебе правды не скажет.

«Да что вы пристали к моим взглядам! — возмутился я про себя. — Сесилия, теперь Дуглас. Вас послушай, так от моего взгляда люди на улице должны шарахаться. Не смотрю я ни на кого так, как мог бы. Как сказал Винсенте, правильный взгляд — это тоже оружие, но применять его нужно только по делу».

Перед тем как прийти в «Боцмана Хью», я заглянул в библиотеку и просмотрел практически все материалы по дактилоскопии, благо оказалось их не так много.

Если отбросить заумную теорию, то вырисовывалось вот что: у каждого человека папиллярные линии на пальцах уникальны, а отпечатки остаются практически на всем, кроме жидкого и сыпучего. Исследовал место преступления, сравнил отпечатки с отпечатками подозреваемого, и все — дело в шляпе.

Я внимательно осмотрел свои пальцы и убедился, что линий на них действительно хватало. Мои действия не остались незамеченными: одна из библиотекарш, совсем еще девчонка, тут же подошла с вопросом:

— Вы руки испачкали? Может быть, смогу помочь?

— Нет, — затряс головой я. Интересно, чем их здесь можно испачкать?

Сама девчонка была хороша. Лицо симпатичное, даже красивое, а под платьем, кстати, довольно бесформенным и нелепым, угадывалась отличная фигурка. Передвигалась девушка с какой-то особой грацией, далеко не каждой такая дана. Что она потеряла здесь, среди пыльных фолиантов, при одном взгляде на которые так и подмывало чихнуть?

Не будь у меня Сесилии, я бы, безусловно, за ней приударил. Сводил бы в синематограф, например. Сейчас идет «Одинокий койот» с Романом Даскесом, а все девушки без ума от этого актера. Или договорился бы встретиться завтра. Все-таки выходной, и в городском парке будет играть духовой оркестр, аттракционы всякие. И вообще там весело. Затем мы заглянули бы в кофейню, где постоянно околачиваются Дуг с остальными. Уж они-то знают, как вести себя в таких случаях. От парней она услышала бы обо мне столько хорошего, сколько я и сам о себе не знаю. Вон как удачно с Сесилией получилось. Вполне вероятно, наша встреча и не получила бы продолжение, если бы не они.

В общем, размышляя, я совсем позабыл, зачем сюда пришел. И только бой часов на городской ратуше напомнил, что уже полдень и меня ждут у «Хью».

К тому времени девчонка-библиотекарша осталась одна. Остальные, дамы в возрасте, вероятно, удалились пообедать, оставив единственного посетителя на нее. Она, почти невидимая за картотечными шкафами, сидела и тихонечко напевала. Получалось у нее здорово, я даже некоторое время постоял, ее слушая.

— Простите, — произнес я, привлекая внимание девушки, и она, забавно смутившись, ойкнула.

Не столько от испуга, скорее от того, что нарушала библиотечную тишину, ведь здесь даже говорить принято шепотом. Ну и еще потому, что эта песенка из репертуара Сесилии была фривольного содержания. Немного, совсем чуточку, там всего-то и говорилось о том, что героиня попросила своего приятеля помочь справиться с застежкой платья на спине и что из всего этого вышло.

«А вообще, — пришла ко мне мысль, — джаз-банде, которая была еще только в мечтах, потребуется солистка. Вот эта девочка чем не подойдет? Сколько ни прислушивался к ее пению, ни одной фальшивой ноты не уловил. Ту же Сесилию чуть ли не на улице ее импресарио нашел, когда та прибыла в столицу из глухой провинции вовсе не с мечтой стать эстрадной дивой. Да и настоящее ее имя, как выяснилось, вовсе не Сесилия — Гебла. Самое что ни на есть простонародное, и ей пришлось взять сценический псевдоним».

— У вас замечательно получается, — окончательно смутил я девчонку. — А как вас зовут?

— Карла, — ответила та.

«Ну вот, ей даже менять ничего не придется. Хорошее имя, древнее, его когда-то одна из императриц Ангвальда носила».

— А меня Кристиан. До свидания, Карла. И спасибо вам.

По девчонке было видно, что она совсем не прочь продолжить знакомство, но что я мог предложить ей сейчас?

— И все-таки, — продолжал настаивать я, когда молчание за столом затянулось. — Никто на складе перчаток не снимал?

То, что никто их не потерял, и так было мне известно. В доме Ковара мы проверили их количество, чтобы убедиться — ни одна не пропала.

Собаки-ищейки, а без них на складе явно не обошлось, не смогли бы отыскать нас по горячим следам: специально для этого мы довольно долго шли по щиколотку в воде.

Но любая вещь долго хранит запах своего хозяина, и ищейка с легкостью этот запах учует даже спустя какое-то время. Ну а затем… Выбивая признание, церемониться никто не станет: все-таки дело касается убийства полицейских.

— Я точно не снимал, — первым ответил Дуглас. — Хотя, должен сказать: неудобно в них было — жуть. Еще и руки тряслись, — со смехом признался он.

— Руки у нас у всех тряслись, — кивнул Рамсир. — Я тоже не снимал: боялся, что, пока их буду стягивать, меня пристрелят.

— И потому палил как из пулемета, — вспомнил Густав. — На меня даже не смотрите: я их и потом-то еле стянул — узкие.

Оставался Ковар. Все мы на него уставились, но он лишь коротко мотнул головой: нет.

— Вот и славно, — отчасти я успокоился. — Что новенького? Никто ничего не слышал?

Задавая вопрос всем сразу, я смотрел на Густава. Ведь именно благодаря его сестре мы узнали некоторые сведения, что позволило нам стать обладателями двух набитых деньгами саквояжей.

Тот мой взгляд уловил и едва заметно мотнул головой: ничего. Еще в сквере, возле памятника погибшим морякам, мы трое — я, Дуг и Густав — условились не говорить остальным о том, откуда нам стало известно про обмен в порту. Жизнь может повернуться по-всякому. Возможно, это спасет сестру Густава. Так что даже если бы что-нибудь у него и было, он не стал бы говорить при всех. Но нет: его жест ясно показывал, ничего нового он не узнал.

— Говорят, Ночного Безумца поймали, — сообщил Дуглас. — Во время облавы полиция случайно наткнулась на него.

— Точно поймали?

— Так говорят, — уклончиво ответил он. — Хотя его уже в третий раз ловят. Или даже в четвертый.

— Деньги еще остались?

Парни дружно кивнули. У самого меня с деньгами было не очень — никак от себя не ожидал такого расточительства. Самое время залезть в тайник, но ведь именно я и настаивал, чтобы на время затаиться.

Ребята держались, это мне было ясно. Никто из них не сидел с опухшим лицом — верным признаком затяжной гулянки. И в подарках себя они, несомненно, ограничили: никакой тебе дорогой одежды, перстней и прочей мишуры, что всегда так неудержимо тянет купить, как только появляется лишняя монета.

— Приравняй свои притязания к нулю, и весь мир будет у твоих ног, — заявил вдруг Рамсир.