Грэм Макнилл - Повелители Марса (ЛП)

— Да, ваш послужной список, — сказал Блейлок, снова повернувшись к Робауту. — Очень впечатляющий перечень отважных свершений, образцового поведения и правильных связей. Некоторые назвали бы это превосходной репутацией, не так ли?

— Возможно, — ответил Робаут, вытаскивая руку. — Но превосходство — путь всех жителей Ультрамара. Вы обидели меня, если бы думали, что я согласен на меньшее. Но хватит танцев, Таркис, я знаю, зачем вы здесь.

— И зачем же? — спросил Блейлок, положив рамку с каперским свидетельством между ними.

Робаут посмотрел на скрытое алым капюшоном лицо Блейлока, только мерцание изумрудной оптики давало хоть какие-то визуальные подсказки настроению магоса. Он поднял предмет, который достал из ящичка стола, и убрал длинную сигару в нагрудный карман своего жилета.

— Итак, вы знаете? — спросил он.

— Да, господин Сюркуф, — ответил Блейлок. — Я знаю, что каперское свидетельство сегментума Пацифик — фальшивое. Очень умелая подделка, в подлинность которой я почти поверил, но всё же подделка. Юридически вы такой же вольный торговец, как и я.

— Иными словами у меня нет официальной бумажки, которая разрешает мне делать то, что я делаю. И кому какая разница?

— Вы нарушили множество законов, как Империума, так и Механикус, — произнёс Блейлок, словно серьёзность преступлений являлась само собой разумеющейся. — Вы желаете, чтобы я перечислил их все?

— Император, нет! Это займёт целую неделю. Ну и что же вы собираетесь теперь делать?

Блейлок взял каперское свидетельство со стола и сказал. — Я отнесу его архимагосу Котову и позволю ему решить вашу судьбу.

— Валяйте, — сказал Робаут. — Какая к чёрту разница, в конечном счёте? Мы на другой стороне галактики за пределами Империума и любого закона, которым вы хотели бы меня наказать. Я привёл вас сюда, и вам не стоило бы забывать это прежде чем давать волю своему высокомерию.

— Я ничего не забываю, господин Сюркуф. И меньше всего оскорбления и снисходительность.

— Тогда делайте, что хотите.

Искры летели от каждого удара молота, освещая затянутую дымом кузню пульсирующими вспышками. Танна не был технодесантником, но он знал, как обращаться с молотом и выковать цепь. Каждого Чёрного Храмовника учили чинить цепи, которые связывали оружие с владельцем, и хотя прошли десятилетия с тех пор как Танна работал с металлом на наковальне, это было из тех умений, что однажды изученные никогда не забывались.

Кузницы магоса Тарентека были хорошо оборудованы и оснащены, но принадлежали Механикус. Слуги и рабы, обитавшие в освещённой пламенем сводчатой кузне, воспротивились появлению космических десантников, но одного взгляда Танны и Варды хватило для испуганного бегства.

Из тлеющих печей вырывались горячие выхлопные газы, поддерживая почти вулканическую температуру в кузне, гигантская шестерёнка в дальнем конце зала неторопливо поворачивалась под звуки скрежетавшего металла. Огромную цепь со звеньями в метр толщиной обернули вокруг зубьев шестерёнки, она поворачивалась через равные звонкие интервалы — перемещая неизвестно что неизвестно где. Из установленных под потолком аугмитов доносилось трескучее шипение бинарного кода. В тенях парила стайка щедро смазанных маслом сервочерепов, готовых служить Механикус.

Время от времени они приближались к космическим десантникам и начинали бормотать на лингва-технис, Танна полагал, что они предлагали помощь, хотя скорее их неразборчивая речь напоминала пренебрежительные комментарии о его кузнечных навыках. Он отмахивался каждый раз, но они продолжали возвращаться.

Чёрный меч чемпиона Императора покоился на колёсном верстаке около наковальни, под благословенный клинок не забыли положить промасленную ткань. Варда стоял на коленях рядом с наковальней, положив на неё разорванную цепь.

Танна взмахнул молотом, когда Варда потянул раскалённый тугой металл.

Металл ударил о металл. Полетели искры.

Цепь повернулась, вставили другое звено, и молот ударил снова.

Обнажённый по пояс чемпион Императора был похож на кулачного борца древности, подтянутого, обладавшего мощной мускулатурой и едва сдерживавшего желание совершить насилие.

Танна повёл плечами и опустил молот.

— Звенья грубые в сравнение с теми, что обычно используются для чёрного меча, — сказал он, — но они — важная связь между оружием и воином. Ты и меч должны быть едиными до самой смерти.

— Сомневаюсь, что дредноут сможет её разорвать, — ответил Варда, вставляя очередное горячее звено при помощи пары длинных клещей.

— Чёрный меч — часть тебя, Варда. Часть всех нас. То, что кристаллические существа отрубили его от твоего запястья — дурной предзнаменование.

Варда хмыкнул. — Всё это путешествие только из них и состоит. Что меняет ещё одно?

Танна опустил молот и ответил. — Не говори о таких вещах легкомысленно.

— Я и не говорю, — продолжил Варда. — Я говорю то, что думаю. Как ещё ты назовёшь этот крестовый поход, если не роковым? Элий, павший во Вратах Дантиума, гибель «Адитума» и смерть Кул Гилада, что это если не поступь приближающейся к нам погибели? А теперь и Ауйдена нет, нашего апотекария.

— Никто не переживает его смерть сильнее, чем я, — сказал Танна. — Он несколько раз спасал мне жизнь, и я неоднократно платил ему тем же.

— Все мы скорбим по нему, но я не об этом.

— Я знаю, о чём ты.

— Без апотекария мы не сможем забрать геносемя у павших. Всё что мы потеряем здесь никогда не вспомнят.

— Мы вспомним, — пообещал Танна. — Мы будем сражаться с врагами на мирах, которые покорим во имя Его, и во славе вернёмся к флотам крестового похода.

— Ты так уверен, что мы вообще вернёмся?

— Признать поражение — богохульство против Императора, — предупредил Танна.

— Я не признаю ничего подобного, — огрызнулся Варда. — Я о том, что после того как мы погибнем здесь, наша плоть не вернётся в орден, чтобы возродиться в сердцах следующего поколения воинов. Без Ауйдена мы становимся такими же, как смертные.

— Ты говоришь «после того как мы погибнем здесь», словно наша смерть предрешена.

— А ты не чувствуешь это? Правда?

Танна собрался отвергнуть замечание Варды, как призывавшее рок, но остановился, когда кое-что вспомнил.

— Кул Гилад однажды говорил со мной о жутком ощущении гибели, которое преследовало его начиная с Дантиума, — сказал он, — но реклюзиарх всегда был склонен к излишне эмоциональным речам после битвы.

Варда кивнул и посмотрел в сторону. — Возможно, в этот раз он был прав.

Танна услышал что-то глубоко в голосе Варды и спросил. — Ты что-то видел? Когда военные видения пришли к тебе на «Адитуме», Император даровал тебе откровение?