Брюс Стерлинг - Схизматрица Плюс

– Если они прилетят слишком рано, я не успею закончить последние исследования, – сказала она на английском.

Африэль стянул инфракрасные очки, крепко завязал их на шее и зевнул:

– У всего есть пределы, Галина. Много информации без оборудования не запомнишь. Придется просто тихо ждать, пока мы не сможем вернуться. Надеюсь, Инвесторы не впадут в шок, когда увидят меня в таком состоянии. Я потратил на ту одежду целое состояние.

– Тут так уныло после того как рой улетел для спаривания. Если бы не новая особь в зале крылатых, я бы умерла со скуки, – она обеими руками убрала сальные волосы с лица. – Ты будешь спать?

– Да, если получится.

– Не сходишь со мной? Я не устаю тебе повторять, что новая особь очень важна. По-моему, это новая каста. Точно не крылатая. У нее есть глаза, как у крылатой, но она держится за стену.

– Тогда это, скорее всего, вообще не член Роя, – сказал Африэль он устало, пытаясь ей подыграть. – Скорее всего, это паразит, крылатый мимик. Сходи, посмотри, если хочется. Я тебя подожду.

Он слышал, как она ушла. Темнота без инфракрасных очков не была совсем кромешной; из зала позади шло слабое свечение от дымящегося грибка. Надутый рабочий-«бочка» слегка шевелился на стене, шуршал и урчал. Африэль заснул.

Когда он проснулся, Мирная еще не вернулась. Он не забеспокоился. Первым делом посетил туннель у шлюза, где его когда-то оставили Инвесторы. Иррациональная мысль – Инвесторы всегда исполняли договоры, – но он опасался, что однажды они прибудут, потеряют терпение и улетят без него. Инвесторам, конечно, придется подождать. Их ненадолго отвлечет Мирная, пока он не украдет в яслях живые клетки из развивающегося яйца. Лучше, чтобы яйцо было как можно свежее.

Потом Африэль поел. Он как раз жевал гриб в переднем зале, когда его нашли две прирученных ногохвостки Мирной.

– Что хотите? – спросил он на их языке.

– Кормящей плохо, – проскрипел крупный, размахивая передними лапами в безмозглом волнении. – Не работает, не ест.

– Не движется, – сказал второй. Добавил с надеждой: – Можно съесть?

Африэль поделился с ними пищей. Они поели – повидимому, больше по привычке, чем от настоящего голода, что его напугало.

– Отведите меня к ней, – сказал он.

Две ногохвостки поторопились прочь; он следовал за ними легко, ловко петляя в толпе рабочих. Они прошли несколько миль по сети туннелей до зала крылатых особей. Там ногохвостки остановились, сбитые с толку.

– Ее нет, – сказала крупная.

В зале было пусто. Африэль никогда не видел его пустым, а для Роя казалось очень необычным тратить зря столько места. Он почувствовал ужас.

– Идите за кормящей, – сказал он. – Идите на запах.

Ногохвостки без особого энтузиазма принюхались к стене; они знали, что у него нет с собой еды, и не торопились что-то делать без немедленного вознаграждения. Наконец один уловил запах – либо притворился, что уловил, – и последовал за ним по потолку к входу в туннель.

В этом заброшенном зале Африэль мало что видел; не хватало инфракрасного тепла. Он подскочил вверх за ногохвосткой.

Тут он услышал рев воина и ее задушенный вопль. Она вылетела из туннеля – разбитая голова разбрызгивала густую жидкость. Тело кувыркалось, пока не врезалось в противоположную стену с вялым хрустом. Ногохвостка была мертва.

Вторая тут же сбежала, вереща от скорби и ужаса. Африэль приземлился на краю туннеля, присев, чтобы ноги смягчили инерцию. Он чуял едкую вонь от гнева воина – феромон настолько густой, что он был заметен даже для человека. Через несколько минут, а то и секунд здесь соберется с десяток других солдат. Он слышал, как где-то за разъяренным чудовищем рабочие и туннельщики ломают и цементируют скалу.

Возможно, Африэль смог бы управлять одним разъяренным воином, но ни за что – двумя или двадцатью. Он оттолкнулся от стены зала и направился к выходу.

Поискал вторую ногохвостку – он не сомневался, что ее узнает, ведь она была намного крупнее остальных, – но не смог найти. Благодаря острому обонянию она при желании могла легко от него спрятаться.

Мирная не вернулась. Африэль потерял счет времени. Снова поспал. Вернулся в зал крылатых особей; там на страже стояли новые воины – их совсем не интересовала еда, и они обнажили огромные зазубренные клыки при его приближении. Казалось, они готовы разорвать его на части; слабый запах феромонов агрессии висел в округе, как туман. На телах этих существ не виднелось никаких симбиотов. Существовал один вид – что-то вроде гигантских клещей, – который цеплялся только за воинов, но у этих не было даже клещей.

Африэль вернулся к себе, решил переждать и подумать. В мусорных ямах тела Мирной не было. Конечно, его мог уже кто-то съесть. Может, надо извлечь из вены оставшийся феромон и попытаться ворваться в зал крылатых? Он подозревал, что Мирная – или то, что от нее осталось, – находится в туннеле, где убили ногохвостку. Сам Африэль ни разу в него не заглядывал. Здесь были тысячи туннелей, куда он ни разу не заглядывал.

Его парализовали нерешительность и страх. Если вести себя тихо, если ничего не делать, то скоро, в любой момент, прибудут Инвесторы. Совету Колец о смерти ученой можно рассказать что угодно; если при нем будут гены, никто не станет цепляться к словам. Африэль не любил Мирную; уважал, но недостаточно, чтобы отдать за нее жизнь или ресурсы своей фракции. Он давно не вспоминал о Совете Колец, и эта мысль его отрезвила. Придется объяснять свое решение…

Он все еще пребывал в раздумьях, когда услышал шипение, с которым сдулся его живой шлюз. Пришли три воина. От них не несло гневом. Двигались они медленно и осторожно. Африэль знал, что сопротивляться бесполезно. Один аккуратно подхватил его в массивные челюсти и унес.

Воины прошли через зал крылатых и отправились в охраняемый туннель, в конце которого уже вырыли новый большой зал. Его почти до отказа заполнила белая масса плоти, испещренная черными пятнами. В ее центре виднелись рот и два влажных блестящих глаза на стебельках. С бугристого гребня над глазами свисали длинные усики, будто проводники. Кончались они розовыми мясистыми наконечниками.

На один из усиков был нанизана голова Мирной. Ее тело висело в воздухе, вялое, как воск. Глаза были открыты, но слепы.

Еще один усик погрузился в черепную коробку мутировавшего рабочего. Его тело, бледное, как у личинки, съежилось и деформировалось, а сморщенная пасть напоминала человеческий рот. В ней виднелся пузырь, похожий на язык, и белые рубцы, напоминавшие человеческие зубы. Глаз не было.

Рабочий заговорил голосом Мирной.

– Капитан-доктор Африэль…

– Галина…

– Это не мое имя. Можете называть меня Рой.