Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга первая [litres]

Через несколько дней после оживления первой пчелы Ждод окутал Сад туманом и преобразил зеркальную чашу воды, которую создал давным-давно, когда впервые захотел сотворить себе лицо. Он расширил ее и воздвиг в середине башенку, откуда била вода. Из чаши вытекал ручеек и, змеясь по Саду, сливался в Лесу с ручьем, бегущим от родника. Края чаши Ждод расширил и сделал ровными, чтобы душа могла на них сидеть или лежать. Он надеялся, что Весенний Родник отыщет фонтан и поселится там, вблизи от Дворца, но в своей стихии. Ибо он наконец-то понял, что именно она была творцом множества растений, появлявшихся в Саду с первых дней Земли. Ему хотелось, чтобы она обитала среди своих творений.

Поначалу Весенний Родник вроде бы не заметила фонтан, но однажды Долговзора увидела со своей башни, как Весенний Родник в лунном свете возникла из чаши, приняла облик с руками и ногами и сидела на краю, как и надеялся Ждод. Вскоре она стала часто туда заглядывать, даже гуляла в этой форме по Саду и Дворцу.

Вид роящихся над цветами пчел утвердил Ждода в мысли, что его догадка о душах-которые-не-души верна. Ему захотелось создать и другие малые формы, чтобы Весенний Родник, коли пожелает, вдохнула в них жизнь. Он вернул из Твердыни Делатора и его копателей вместе с камнями и металлами, добытыми в недрах. Вместе они измыслили пчелоподобных существ, больше и меньше, с телами различной формы. Впрочем, мало в кого удалось вдохнуть жизнь, да и те по большей части жили недолго. Ни одни не умели себя воспроизводить. Ждод и Весенний Родник тщетно ломали голову над причиной неудач, пока однажды Долговзора не нашла разгадку.

Души, обитавшие во Дворце, завели обычай на закате садиться вокруг стола и упражняться в искусстве речи. К Ждоду, Стражу, Самозване, Всеговору, Долговзоре и Делатору теперь добавились Весенний Родник и две души из города, которым Ждод дал имена Искусница и Седобород. Седоборода Ждод ценил за умение размышлять о мудреном; при этом Седобород обычно тянул себя за лохмы бесцветной ауры, окутывающие его рот, щеки и подбородок. Искусница, как и Делатор, любила создавать прочные вещи из того, что дарила Земля, но, если Делатору нравилось работать с камнем и металлом, она предпочитала добывать материалы из растений. Искусница и Делатор пытались создать восьминогое бескрылое существо; ей думалось (и другие это подтверждали), что оно может ткать из воздуха тончайшую ткань. В это существо Весенний Родник сумела вдохнуть жизнь, но оно вскоре умерло, так ничего из воздуха и не соткав.

Долговзора последнее время наблюдала за пчелами, приближаясь осторожно, чтобы те ее не ужалили. Ей думалось, что пчелы берут вещество цветов в свои тельца и несут туда, где обитают ночью: в светло-желтые наросты, уменьшенные подобия Города, выстроенные ими в развилках деревьев и других подобных местах. Наросты эти звались ульями. В начале лета Долговзоре, чтобы посмотреть, как пчелы их строят, приходилось взлетать или взбираться на деревья, но недавно те начали создавать самый большой улей в башенке посреди Сквера. Для душ она была чересчур мала, однако в ней помещались тысячи пчел, и прорези, оставленные Ждодом в стенах, служили для них входами. Глядя в эти прорези, Долговзора видела, как пчелы выдавливают из своих телец светло-желтое вещество для улья.

Седобород потянул себя за подбородок. Он высказал догадку: пчелы делают воск из того самого вещества, которое берут из цветов. Делатор заметил, что когда он что-нибудь из чего-нибудь создает, то материала уходит в точности по размеру самого изделия, и как бы пчелы строили улей, если бы не брали вещество где-нибудь еще? Самозвана тут же согласилась. Она много раз пролетала мимо ульев и чувствовала запах воска – он пахнет цветами.

– Ответ на загадку – если это и впрямь загадка – между нами, – промолвил Ждод.

Другие души принялись озираться, как будто ответ сейчас пролетит между ними наподобие пчелы, однако Ждод хлопнул ладонью по столу.

– Все время, что мы собираемся здесь по вечерам, я чувствую – чего-то не хватает. Как цветы казались одинокими, когда над ними не гудели пчелы, так и стол кажется пустым. Более того, он лишен назначения, ведь мы ничего на него не ставим, разве что творения Искусницы и Делатора, когда те что-нибудь здесь мастерят.

Ждод намеревался продолжить, но в этом не было нужды: почти все уже согласно закивали или изменили форму ауры.

– Имя этому – «пища», – сказал Всеговор. – И «питье».

– Я начинаю их вспоминать, – объявил Страж. – И теперь чувствую, мне их не хватает, ибо, сдается, некогда они изрядно меня радовали.

– Они для живых, – промолвила Весенний Родник. – Пчелам надо питаться, чтобы делать воск для ульев и порождать себе подобных. Мы не делаем ульев. А порождать себе подобных для нас дело несбыточное. Мы даже простых существ, задуманных Искусницей, не можем наделить жизнью.

– Может быть, они потому не плетут нити из воздуха, что им нечего есть, – заметила Искусница.

Делатор кивнул:

– Им надо откуда-то добывать вещество для нитей.

– Если даже и так, – изрек Седобород, – это не меняет главного. Как сказала Весенний Родник, мы ничего не производим из наших форм, а значит, не нуждаемся в пище и питье.

– Не буду спорить, – ответила Долговзора. – Однако души в Городе завели диковинное обыкновение. Они сидят в доме и совместно издают звуки, не имеющие иной цели, кроме приятности для издающих и слушающих.

– Я их слышал, – сказал Всеговор. – Они позаимствовали идею у пчел, но звуки их сложнее и красивее.

– Я тоже слышал и жажду услышать еще, – согласился Ждод.

– Очень занятно, – молвил Седобород, – но я не понимаю, как это связано с моими недавними словами.

– Для меня связь вполне ясна, – ответил Страж. – Потому, быть может, что сейчас я испытываю нечто сродни боли, хоть и не столь неприятное. Сдается мне, что имя этому «голод». Я желаю пищи и питья. Не потому, что мне надо выдавить из себя воск для улья. И не затем, чтобы породить свои подобия. Я желаю их оттого же, отчего Ждод желает слышать некие звуки: просто ради удовольствия.

– Твое объяснение убедительно, – проговорил Седобород, – но проку от него никакого, ибо пищи у нас нет, и я лично понятия не имею, как ее можно раздобыть.

– Я мог бы попытаться ее изготовить, – сказал Делатор, – но не знаю ее форму, а мысль о том, чтобы съесть что-нибудь железное, не наполняет меня предвкушением удовольствия.

– У меня есть одна идея, – объявила Самозвана. – Проще показать, чем объяснить.

– Так соединим ауры? – предложил Страж.

– Нет, – ответила Самозвана. – Я хочу позвать вас в одно известное мне место в Саду.

Она вспорхнула из-за стола, другие души, не столь проворные, последовали за ней ногами. Снаружи почти стемнело, но последние лучи солнца еще пробивались в Сад через просветы в изгороди.