Уильям Берроуз - Дикие мальчики [litres]

Тогда я спустился и жил в холодных камнях в лианах в дожде и солнечном свете долгое время я был там и больше не поднимался к вершинам деревьев потому что знал что не могу забраться выше них и я больше не пытался покинуть поляну я остался среди камней и лиан и стволов деревьев возле земли и не мог пробраться дальше поймавшая меня сеть и вылезшие в его деснах клыки я знаю что если я пробьюсь просить о помощи женщины я буду беспомощен в желтом свете проникающем в них кругом мертвецы как птичьи трели беспомощные в сети дроча и я получил руки подрочить немного моя голова видела меня и криками пробрала меня до костей умоляя о помощи под камнями и лианами я видел свое лежащее там пустое тело и я не мог говорить без горла лицом вниз а там черви в ноге вывернута назад два мальчика смеющихся в небо. Я протянул руки. «НЕТ». Бегут назад к хижине. Умоляя о чем-то удерживает меня долго как долго это тянулось… Пыль мертвых богов как паутинки на свету.

Затем приходят картинки, оставляющие следы.

Они приплыли на лодках, сзади которых был мотор. Мужчина, женщина, худой бледный мальчик и с ними шестеро индейцев. С собой они привезли ящики, инструменты, гамаки и палатки, которые они разбили на песчаной отмели. Индейцы вырубают деревья на старой прогалине, и мужчина находит разрушенный храм. Они начинают раскопки и находят горшки, обломки кремня и статуэтки. Мальчишка спит один в палатке. Сперва я остерегался показываться. Он удит рыбу в реке, а я следую за ним. Иногда он резко оборачивается и оглядывается, словно чувствует мое присутствие, и я прячусь в дерево. Он подходит, смотрит на дерево, обходит кругом, трогает его. Этой ночью полнолуние. Я иду к палатке мальчишки. Он лежит голый на койке, у него стояк, он дрочит. Я теперь очень близко, у него между ног, он смотрит вниз, он видит меня. Он открывает рот, и я думаю, что он закричит, но он улыбается, раскорячивается и продолжает дрочить, он хочет, чтобы я смотрел, как он это делает. Я проникаю ему в яйца, протискиваясь в нежные трубочки все туже и туже, пуская струи, тяжело дыша, глядя на горячий белый сок на моем животе, глядя его глазами. Я – мальчишка, лежащий голышом на простыне, дроча, в глазах – прах мертвеца. Раскололись бледные небеса. Предвечерние улицы предместья свет уныло ясный ржавеющий ключ. Я вышел через заднюю дверь с пылью тысячи лет. Я покупаю мертвому мальчику сандвич. Американский мальчик здесь совсем один. Послушай я сделал ошибку найдя ту площадку для гольфа говоря «сэр» и притворяясь мертвым ребенком. Путь был, разумеется, перекрыт.

Летчик приземляется там была его тень… Кажется он был кэдди… его улыбка с той стороны поля для гольфа… волосы цвета сепии треплет сентябрьский ветер… моча на узких улицах… медленный палец… журналы… изогнувшийся золотыми буквами мальчик сходит со страницы… размытый подергивающийся его член извергается… рассветный запах незнакомого мальчика… голые ляжки и ягодицы… забытые ребра поднимаются на кровати… картинка сепией мальчика трахают в зад на четвереньках в сырой траве колени испачканы далекие губы разомкнуты.

Поздний гость особенная улыбка опытный взгляд с предмета на предмет обычно трудностей не возникало. «А он знает?» «Темновато тут» – сказал врач… утренний запах площадки для гольфа… развалины… летчик приземляется… тут были яйца… смутная тень… пустые глаза… Кажется он был кэдди перепачканным в траве… вода на мальчишеских ногах… тощий паренек у бассейна… дрожащие ноги в голубом утре… чувствуя небесный камень… мерцающий фильм рассвета обрывается… прозрачные руки постепенно расплываясь наклонялись показывая… Ты отключился. Понимаешь? Не мог найти микроволны… площадка для гольфа… развалины… Летчик приземляется на сентябрьском ветру… неторопливые пальцы гладили его ляжки и ягодицы… журналы… страница в разводах… тяжело дыша чувствуя как член встает… прозрачная рука… смеясь сравнивают движения… «А он?»… утренний запах… яйца цвета сепии… рассветный ветер у него между ног… смутная тень пустые глаза изогнувшиеся золотыми буквами… далекие губы скривились в медленной улыбке… цветочный магазин… мерцающие колени… наклонился показывая… тебе знакома боль меняющая очертания? Ты видишь этого мальчика? Забытые ребра тяжело дышат… зубы оскалены… мука в его глазах… картинки войны…

Американский крестовый поход 1976 года… Хор юношеского смеха и пулеметных очередей… Попурри из мелодий 1920 годов… Мальчишеские голоса поют: «Встречай меня в Сент-Луи-Луисе» [68] Песня из одноименного киномюзикла с Джуди Гарланд. … Мерцающие титры на экране… Генерал Льюис Гринфилд в собственном исполнении… В роли майора Уильяма Брэдшинкля – Ишмаэль Коэн… В роли мэра – Зеленый Тони… В роли Агента ЦРУ – Чарльз Ахирн… Двух его помощников играют Генри Койн и Джо Роджерс… В роли молодого лейтенанта – Джерри Уэнтворт… Диких мальчиков играют туземные мальчишки…

Закопченное здание из красного кирпича. 23-й пост национальной гвардии Сент-Луиса, штат Миссури. Сквозь пыльное зарешеченное окно виден гимнастический зал, где бизнесмены за тридцать и под сорок изучают карате, дзюдо и тактику коммандос. Офицеры запаса тяжело дышат, делают выпады и неуклюже швыряют друг друга на пол. Определенно, многим в обозримом будущем потребуется помощь умелых остеопатов. В раздевалках череда отвислых животов и жирных ягодиц, офицеры разной степени обнаженности тренируют захваты…

– Нет, это делается вот так.

Вечеринка в загородном клубе, стол заставлен жратвой и выпивкой. Один офицер нацгвардии перепил. Он подходит к пузатому гостю:

– Я мог бы прикончить тебя за двадцать секунд, Боувард… даже за десять запросто… вот так… Зажимаю локтем твой кадык, бью коленом по левой почке и основанием ладони резко даю тебе под подбородок.

– Эй! Ты что это делаешь?

Покачнувшись, мужчины теряют равновесие и падают, опрокидывая стол с едой. Они катаются по полу, молотя друг друга в мешанине из омаров по-ньюбургски, куриного салата, пунша и торта из мороженого с безе.

– В городах американской глубинки люди средних лет мечтают о великих свершениях, великой миссии. Вождя и выразителя своих чаяний они нашли в генерале Льюисе Гринфилде.

Генерал Гринфилд на белом коне произносит речь с вершины Арт-Хилл. Это напыщенный краснолицый мужчина лет пятидесяти с подстриженными седыми усами.

Щелканье фотоаппаратов.

– Вон там. – Генерал изображает классический жест всех сущих статуй, указывая на восток. – По ту сторону Атлантики – вертеп беззакония… Содом и Гоморра наших дней. Порядочным людям трудно поверить донесениям, составленным нашими разведчиками.