Сэмюэль Дилэни - Нова. Да, и Гоморра

Жоан налегал на весла. Лунный свет обливал его руки. Костер на пляже начал удаляться.

И тут среди лодок плеснуло, грохнуло, и красная сигнальная ракета расцвела в небе: амфибии засекли большую рыбу.

Ракета зависла в воздухе, пульсируя — одна вспышка, две, три, четыре, то есть найденная рыба потянет на двадцать… сорок… шестьдесят… восемьдесят стоунов, — и упала.

Я вдруг стянул рубашку и расстегнул ремень:

— Жоан, я пойду вниз.

Он все налегал на весла.

— Привяжись.

— Обязательно.

Веревка крепилась на корме. Я сделал на конце петлю и надел себе на плечо. Перекинул больную ногу через борт и плюхнулся в черную воду.

Меня осыпало осколками перламутра. Это был свет луны, которую загораживала тень лодки Жоана в десяти футах надо мной. Я перевернулся под бурлящими ранами, которые Жоан проделывал веслами в поверхности моря.

Гребя одной рукой и одной ногой с порванными перепонками, я развернулся так, чтобы смотреть вниз. Веревка натянулась, и я почувствовал, как гребки Жоана перемещают лодку и меня вместе с ней.

Люди-амфибии рассыпались веером, у каждого в руке подводный сигнальный факел. Свет играл на спинах, на пятках. Они кружили, сжимая кольцо, похожие на глубоководных рыб, несущих на голове собственный фонарь. Я видел добычу — она блеснула в подводном свете.

На рыбу ходят с одним копьем на всех. И сегодня это копье в руке у Торка. У остальных — веревки, чтобы связать добычу, одним концом прикрепленные к рыбацким лодкам наверху.

Строй огней внизу вдруг смешался. Копье брошено в цель!

Рыба, длиной в рост одного высокого человека и одного низкорослого, поднялась в путанице веревок. Она бросилась прочь от берега, подальше от преследователей. Но на пути ее подстерегали другие, с веревочными петлями. Когда-то и я бросал эти петли, пропитанные смолой и негашеной известью, чтобы растворить слизь на теле рыбы и надежно заарканить ее. Петли зацепились, и по движению сигнальных факелов я понял, что добыча потащила охотников за собой. Она развернулась, снова пошла наверх — на этот раз по направлению ко мне.

Рыба задергалась, когда полностью выбрала длину одного конца (в этот момент на поверхности одна лодка низко осела в воде), и бросилась в другую сторону.

Вокруг меня внезапно замелькали люди-амфибии — центр событий переместился и оказался рядом. Торк вонзил копье глубоко в тело марлина, впереди и чуть левее спинного плавника, и теперь восседал на добыче верхом.

Рыба попыталась сбросить Торка, потом опустила хвост и пошла прямо вверх. Все охотники тоже двинулись к поверхности. Я пробил слой морской пены и схватился за планшир лодки Жоана.

Взрыв среди лодок — Торк и марлин вырвались из воды. Они извивались в воздухе, в лунном свете, в пене. Рыба плясала, стоя на хвосте, потом упала.

Жоан встал в лодке и завопил. Другие рыбаки тоже завопили, и кто-то сидящий на корме бросил конец. Кто-то в воде его поймал.

И вдруг рыба, Торк, я и с десяток охотников разом оказались под водой.

Они шли ко дну в венце пузырей. Марлин умудрился натянуть до отказа другую веревку и сбросить путы. Он стряхнул Торка, но тот сумел опять оседлать добычу.

Рыбу снова начали подтаскивать кверху — то натягивая тросы, то слегка стравливая их, то опять натягивая. Тросов было шесть. Марлин на долю секунды замер в подводном свете луны. Ленты крови из раны разворачивались в воде.

Марлин снова поднялся на поверхность (и мы вместе с ним) и забился прямо у лодки Жоана. Я держался за борт, когда лоснящийся в свете луны Торк вылетел из воды и прыгнул в лодку.

— Давай-ка. — Он оперся коленом о планшир и втянул меня наверх, а Жоан в это время налег на другой борт, чтобы лодка не перевернулась.

Мокрый трос задел о корму.

— Эй, Кэл! — Торк засмеялся, схватил трос и принялся тянуть.

Рыба резала белые волны на белой воде.

Лодки пришли назад все вместе. Амфибии тоже выбрались на берег. Ариэль сидела в лодке рядом с нашей и держала факел, который капал дымом ей на руку. Она выглядывала из-за ноги стоящего перед ней рыбака.

Жоан и Торк тянули веревку. Я сидел позади них и одной рукой укладывал конец в бухту.

Рыбу вытянули наверх и плюхнули в лодку, где сидела Ариэль. Хвост торчал над водой, голова, запрокинутая вверх, хватала воздух челюстями.

Я только успел натянуть штаны, когда на банку рядом со мной упал Торк и схватил меня за плечи мокрыми руками:

— Тио Кэл, посмотри, какую мы рыбу поймали! Только посмотри! — Он задыхался, хватая ртом воздух, и хохотал. Темное лицо сверкало алмазами в свете факелов. — Посмотри на нашу рыбу!

Жоан, расплываясь в бело-золотой ухмылке, привел лодку к берегу. Огонь, пение, ритмичные хлопки ладоней. Мой крестник насыпал гальки в бутылки из-под рома и брякал ими в такт музыке. Звон гитар вился вокруг нас, пока мы тащили рыбу по песку. Рыбаки принесли вертел.

— Гляди! — Торк схватил острый конец кола, который был толще его запястья.

Мы перевернули рыбью тушу.

— Сюда, Кэл?

Он ткнул двумя пальцами в белую плоть в шести дюймах от костяной челюсти.

— Годится.

Он вонзил кол в рыбу.

Мы с усилием продели его через всю тушу. К тому времени, как мы подтащили рыбу к костру, другие принесли еще рома.

— Эй, Торк! А ты не хочешь поспать перед утренней работой? — спросил я.

Он помотал головой:

— Я весь день спал. Это мой завтрак.

Он указал локтем на рыбу, которая уже жарилась над костром.

Но несколько часов спустя, когда пляски стали исступленными, рыбу уже вот-вот надо было снимать с огня, а дети выкатывали палочками из углей последние печеные бататы, я пошел назад к затонувшей лодке, на которой мы раньше сидели. Она была на три четверти полна воды.

Под слоем неподвижной прозрачной воды, свернувшись в клубочек, спал Торк — возле рта рука, неплотно сжатая в кулак, жабры сзади на шее ритмично пульсируют. Только плечо и бедро торчат из-под воды в затопленной лодке, как острова.

— Где Торк? — спросила меня Ариэль у костра; шкварчащую рыбу снимали с подпорок.

— Он прилег поспать.

— Ой, он же хотел разделать рыбу!

— Ему завтра предстоит тяжелая работа. Ты точно хочешь его разбудить?

— Нет, пускай поспит.

Но Торк уже шел от воды, откидывая со лба мокрые, капающие волосы.

Он ухмыльнулся нам и пошел разделывать рыбу. Помню, как он стоял на столе — ноги по обе стороны рыбьей туши, рука с большим ножом ходит вверх-вниз (да, детали — такие вещи запоминаются). Прерывается, чтобы раздать порции рыбьего мяса, и снова начинает резать.

В ту ночь — музыка, топот по песку, крики над костром — мы шумели сильней, чем море.

Автобус, который по расписанию уходил в полдевятого, прибыл более или менее вовремя.