Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

Посадка получилась жесткой. Ее даже и посадкой нельзя назвать – последние сотни метров они падали, так как ионные движители сдохли окончательно, и лишь система стабилизации поддерживала планетолет в вертикальном положении. Впрочем, и она давала ощутимые сбои. При сближении с тяготеющей массой возникает осевая раскачка корабля. И Телониусу приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы компенсировать ее. Если бы не помощь Ариадны, вряд ли удалось установить планетолет вертикально, условно вертикально, конечно.

Больше всего Телониус опасался насадиться дюзой на кальгоспору, а их здесь, в экваториальной зоне, особенно много. В некоторых областях планетоида они образовывали непроходимый частокол, густо усеивая поверхность ледяными пиками. Однако имевшаяся на борту лоция предупреждала о столь необычном феномене, присущем лишь Европе, и в зоне аварийной посадки отмечала их умеренное количество.

Когда выбросы пара рассеялись, обнаружился крен – достаточный, чтобы ощутить неудобство от поверхностей, которым следовало оставаться вертикальными и горизонтальными, но пренебрежимый для живучести корабля. Телониус попытался выровнять планетолет выдвижными опорами, но, судя по всему, они оказались повреждены.

– Можно отстегнуться, – сказал он Ариадне и поднял над клавиатурой руки, демонстрируя, что больше не намерен к ней прикасаться. – Лучшее враг хорошего, так говорят?

– Надо проверить анклав. – Ариадна легко поднялась, будто и не было перегрузок, когда планетолет упрямо преодолевал атмосферу Юпитера. Даже демпфер-скафы не могли компенсировать торсионные гравитационные поля, отчего казалось, что тело скручивают, а затем раскручивают. – Определите толщину льда на тот случай, если придется бурить.

– Придется, – сказал Телониус, – иначе бы мы его проломили. Займусь буровой установкой.

– Трещины. – Гладкая зеркальная поверхность скрывала лицо Ариадны, но Телониусу показалось, будто она недовольна. – Здесь уйма трещин, сквозь них просачивается вода. Будьте предельно осторожны.

Телониус промолчал. Не имело смысла говорить. Каждый занимается своим делом.

Лифтовая платформа опустила его, он соскочил на лед, не испытывая трепета первооткрывателя. Кальгоспоры, торчавшие там и тут, походили на громадные, покрытые инеем деревья, и намного превосходили высоту корабля. Упади планетолет на одну из таких игл, потеря дюз и общей центровки была бы неминуема. Судя по всему, процесс их образования шел постоянно, они прорастали из ледяного панциря, достигали предельной высоты и обрушивались, образуя причудливые формы.

Телониус обошел планетолет, похлопав трудягу по напряженным опорам, отметил, что одна из них утонула в рыхлом снеге и нельзя исключать, что там скрывается трещина. Поколдовал с автономной заморозкой, и опора окуталась плотным облаком хладагента. Не слишком надежно, но хватит, по крайней мере, на отведенное для операции время. А дальше… дальше времени не существовало.

И тут Телониус почувствовал словно мозга коснулись влажные липкие щупальца. Это ни с чем не сравнимое ощущение – пугающее и одновременно завораживающе-приятное. Он резко обернулся, но ничего не заметил, да и не удивительно – взгляд отказывался зацепиться хоть за что-то в нагромождении торосов, играющих всеми оттенками голубого и синего. Большую часть Европы занимал океан, укрытый под слоем льда, но в приполярной области планетоида имелись обширные участки суши, архипелаги или даже материки. Однако Ариадна выбрала экваториальную область, где приливное воздействие Юпитера сильнее всего подтапливало ледяную оболочку океана. Над горизонтом расплывалось розовое зарево, возвещая скорый восход планеты-гиганта, и если Ариадна хотела сделать задуманное без помех, им следовало поторопиться.

Из-за ничтожности атмосферы планетоида, вода, проступающая сквозь трещины, немедленно испарялась и вновь покрывалась коркой льда. Телониус отыскал неподалеку от корабля полынью подходящих размеров, где еще колыхалась темная, вязкая жидкость, над ней клубился туман испарения, а там и тут на ее поверхности проступали и ломались паутинообразные льдины. Он отметил полынью маячками и вернулся к планетолету.

– Я нашел, что нужно, – сообщил Ариадне. Язык чесался спросить: не почувствовала ли она нечто особенное, но сдержался – у нее и так забот полон рот. Сам он не разбирался, как работает анклав, поэтому лучше позволить Ариадне полностью сосредоточиться на задаче, а ему – быть на подхвате.

– Отлично, – ответила Ариадна. – Спускаюсь с анклавом.

«Жду», – хотел сказать Телониус, но не успел – лед под ногами дрогнул, сдвинулся, а затем вздыбился так, будто изнутри его подорвали мощным фугасом. Высоко ударил фонтан воды, посыпался град ледяных обломков, и Телониус, опрокинутый на спину, почувствовал, как скользит вниз, к черной и маслянистой поверхности океана. Он попытался уцепиться за ледяные осколки, но те легко ломались. Вода совсем рядом, еще немного, и он погрузится в океан и камнем пойдет ко дну, но тут чудом удалось обрести опору, повиснуть над водой, вцепившись, как оказалось, в веревочную петлю.

– Как вы, Телониус? – спросила Ариадна. – Держитесь крепче, я вас вытащу…

Веревка резко дернулась, он ее чуть не выпустил, но, приноровившись, стал упираться и отталкиваться пятками от ледяного склона каверны. Тем временем сквозь воду проступили какие-то огни – все ярче и ярче, затем поверхность выгнулась, лопнула, и нечто необыкновенное заполнило всю полынью. Ну прямо гигантская актиния распускалась огромным цветком, шевеля длинными щупальцами-лепестками. Каждое щупальце оканчивалось ярко светящимся шаром, а по всей длине их покрывали полупрозрачные наросты, в них туго свернулись острые стрекала. Телониус не сомневался – коснись его одна из этих штук, и наросты лопнут, выпуская упрятанные в них иглы. На нем скафандр, но выдержит ли он?

Проверять не хотелось, и Телониус крикнул:

– Быстрее… быстрее… быстрее!

Щупальца достигли Телониуса, но не коснулись его, ощупывая пространство вокруг, само же тело «актинии» поднималось все выше над полыньей, туман сгустился, и трудно было рассмотреть, что происходит. Однако Телониус не сомневался – тварь собиралась выбраться на лед и открыть сезон охоты за оказавшимися поблизости космоплавателями.

Толчок ногами, рывок, и вот он на горизонтальной поверхности. Отползает от полыньи, вскакивает. Ариадна уже сгрузила на транспортную платформу анклав – шарообразное тело, утыканное отростками датчиков и управляющих систем, делавшими его похожим на морского ежа. Сама Ариадна в непривычной позе – безвольно опустив руки. Сквозь зеркальную поверхность скафа лица не рассмотреть, но Телониус уверен – она смотрит на Юпитер, заполняющий небо Европы. Восход гиганта продолжается, он распухает, поглощая последние клочья темноты, бросая розовые, красные и коричневые отблески на ледяной панцирь Европы.