Алина Николевская - Когда кролик атакует

– А паранджа действительно защищает? – не удержалась от вопроса Агнета.

– Ещё как! – Ирэн округлила глаза. – Я тут грешным делом сама как-то раз из хулиганских побуждений напялила на себя этот чёрный мешок с закрывающей лицо сеткой из конского волоса, это было ещё до того, как паранджу запретили на всей территории Франции. Ну и появилась в таком одеянии возле собора Нотр Дам, где полно туристов. Это было незабываемое переживание и для них, и для меня. Они старались не ускорять шаг и не смотреть на преградившую им путь чёрную, зловещего вида тумбу в бесформенных ботах, но я чувствовала их страх, их беспомощность перед внушающим ужас произволом судьбы и мной, как его олицетворением. И этот их страх заставил меня действительно почувствовать себя олицетворением зла с поясом шахидки под паранджой и ощутить свою власть над ними. Продолжалось это не более минуты. После чего я пошла прочь с горящими от стыда ушами, а они, наверное, выдохнули с облегчением оттого, что судьба-злодейка уползла в своё логово, дав жертвам передышку до следующего раза.

Ирэн надолго замолчала, и Агнета решила, что тема паранджи исчерпана, как вдруг её огорошили сообщением, что чёрный мешок не мешало бы надеть и на неё.

– Но почему?! – воскликнула она в ошеломлении. – Неужели мой вид оскорбляет ваши эстетические чувства?

– Дело не в этом. – Ирэн удобнее устроилась в кресле, улыбнулась. – Хотя, когда мы с тобой познакомились, на тебе была какая-то немыслимого вида дерюжка с прошивками, кисточками и вышивкой «козликом». Да, да, я знаю, ты увлекалась тогда этно стилем, но дело, повторяю, не в твоей одежде, а в тебе, хотя и в одежде тоже. Короче, при первой нашей встрече я подумала: «Каким же беззащитным выглядит это создание – хрупкое, нежное, с хорошеньким личиком, с громадными голубыми глазами и спутанными белокурыми волосами. То ли ангел-сорванец, то ли лесная нимфа. Сочетание очаровательно детского с женским, наверняка, действует на нервы всяким психопатам, будоражит этих тварей, за версту чувствующих лёгкую добычу». Так я тогда подумала. И сейчас думаю, что тебе не мешало хотя бы иногда укрываться паранджой от этого мира.

В правоте Ирэн Агнета убедилась на следующий день, когда в дверь позвонил русый психопат. Она не хотела открывать, грозила вызвать полицию.

– Вызывай, – его голос звучал спокойно. – Заодно расскажешь о совершённом убийстве и как вытаскивала из квартиры труп. Этот факт будет подтверждён видеозаписью с камеры наблюдения, которую я вчера установил над дверью твоей квартиры. Камера аккумуляторная с прибором ночного видения, так что качество записи хорошее, можешь мне поверить.

– Что вам от меня надо? – пискнула из-за двери Агнета.

– Просто поговорить, – голос звучал всё также спокойно. – Я понимаю, ты меня боишься, поэтому приглашаю для разговора в ресторан. Я подожду здесь, а ты одевайся. Врываться не буду, обещаю. Для разговора можно выбрать и другое людное место, но в ресторане мы ещё и поедим.

Насчёт «поедим» у Агнеты плохо получалось, вернее, не получалось совсем. Она сидела за столом на краешке стула, стараясь не смотреть на психа, который ел за двоих, не сводя с неё глаз.

– А ты молодец. – Он ловко подцепил вилкой маслину. – Отлично выпуталась из ситуации и всё правильно рассчитала. Главное, не стала полицию вызывать. Если бы вызвала, укатали бы тебя лет на десять в тюрьму и разбираться бы не стали. А так, менты приехали, скорей всего, по вызову кого-то из соседей, обзвонили квартиры, сняли показания с тех, кто был дома, а тех, кто дома не оказался, как ты, например, их и опрашивать нечего. Верно ведь? Верно. Потом уехали, забрав с собой труп. И больше, я в этом уверен, они в твоём подъезде не появятся.

– Почему вы так думаете? – спросила Агнета, с трудом разлепив губы.

– Потому что труп был при жизни евреем из Минска, вот местные менты, которым делать что ли нечего, как всякие убийства расследовать, и постараются спихнуть это дело на своих белорусских коллег. Начнутся запросы, выяснения, бумажная волокита, не нужная ни тем, ни другим. В конце концов, дело закроют, заставив взять на себя это убийство какого-нибудь упыря, который, сидя в следственном изоляторе, и так обвиняется по тяжкой статье.

«А ты значит не упырь?» – подумала Агнета. Но ничего не сказала.

– А ты, правда, сирота? – спросил между тем упырь, намазывая на булочку масло, а сверху – красную икру.

Агнета утвердительно кивнула, решив не отмалчиваться и отвечать на вопросы честно, не упоминая, ни в коем случае не упоминая Францию, Софи-дорогую и оставленное ею наследство. И ещё решила сохранять хладнокровие. Но следующий вопрос едва не вывел её из себя.

– Значит из детского дома, куда сдала тебя беспутная мать?

– Мои родители погибли в автомобильной катастрофе. – Агнета прикусила губу, борясь с желанием вцепиться в наглое, невозмутимое упыриное лицо. – Меня воспитала бабушка, она умерла три года назад. И давайте мы уже закончим с расспросами, и вы, всё-таки, скажете, что вам от меня нужно.

Упырь поднял брови.

– Да мы же ещё не начали разговаривать. Мы ещё даже не познакомились. Кстати, как тебя зовут?

– Агнета. Но я не понимаю, к чему вам это знать?

– А к тому, что я Игнат! – Он засмеялся впервые за время их общения. И смех был громким, заразительным. – Ты Агнета, я Игнат, классно да? Именно Игнатом меня и будешь называть.

– Я не собираюсь вас как-либо называть, потому что не собираюсь с вами общаться.

– Так, Агнета, Агнета, Агнета… – Не слушая её, он наморщил лоб и забарабанил пальцами по столу. – Не так ли зовут блондиночку из «АББЫ» по фамилии… чёрт, как же её фамилия?

– Фельтског, – сказала Агнета. – Мама назвала меня Агнетой в честь Агнеты Фельтског, потому что «АББА» была её любимой группой.

– Ну конечно, – упырь Игнат хлопнул себя ладонью по лбу. – Теперь всё стало понятно. Понимаешь, у меня привычка ещё с университетских времён всё прояснять до самого конца, каждую свою эмоцию разлагать на молекулы. А ты знаешь, – он с прищуром уставился на неё. – Ты на эту Фельтског немного похожа. Вернее, как бы на её гипотетическую умершую в юности младшую сестру, портрет которой стоит в рамке на каком-нибудь комоде. Не очень удачное сравнение, но в принципе верное.

«Конечно верное», – подумала Агнета. – «Мой портрет в рамке тоже бы стоял на каком-нибудь комоде, если б ты не передумал меня убивать».

– Кстати, о смерти, – продолжал между тем Игнат, вытирая руки салфеткой. – Ты, я надеюсь, уже догадалась, что мужика, чей пиджак ты так неосмотрительно прихватила, убил вот этот уже знакомый тебе прибор. – Он достал из кармана пиджака металлический «спичечный коробок». – Принцип его работы заключается…