Томас Леннон - Ронан Бойл и Мост загадок [litres]

– Полиция Тир На Ног? Потрясающе! Кто бы мог подумать? – удивилась мама.

– Я всегда считал, что это выдумки. Они что, и правда набивают конфетами твои ботинки? – спросил папа.

– Мне раньше тоже так казалось, – согласился я, – но на самом деле нет. Я больше не какой-то интерн из Голуэя. Может, мое новое положение даже поможет мне найти болотного человека.

– О, благослови тебя Бог, Ронан. Ты выглядишь прямо как настоящий супергерой, – с восхищением сказала мама, сжимая меня в объятиях.

– Ты думаешь, Фиона? – спросил папа, не сводя глаз с моих сползающих носков. – В смысле, да, не спорю, парень уже такой большой… А берет какой классный!

Никто из моих знакомых не назвал бы меня «большим парнем», хотя по сравнению с папой, пожалуй, это было правдой. Но ничто не могло заставить меня сомневаться в берете. Я обожал его.

Мы сели за металлический стол под лампами, из-за которых все казались страдающими от приступа морской болезни, и я рассказал им о самых потрясающих двенадцати неделях моей жизни. О Коллинз-хаус и о том, как иногда он превращается в стол для пикника. О занятиях, Лог, Дермоте и Тиме. В глазах моих родителей шок то и дело сменялся недоверием.

– Судя по тому, что ты говоришь, медведь не такой уж маленький, – сказал папа.

– Нет, поверь мне, – ответил я. – На самом деле он даже меньше среднего.

Когда мы закончили с фалафелем, я рассказал о своем прогрессе в их деле.

– Хорошие новости – я написал судье, и он заверил меня, что дело заново не откроют до тех пор, пока не появятся новые существенные доказательства, – возбужденно сообщил я.

– Но что в этом хорошего, Ронан? – удивилась мама.

– Не думаю, что мы сможем найти новые доказательства, – добавил папа.

– Ой, найдем! Вернее, я найду, – сказал я с лукавой улыбкой, – потому что у меня есть план. И этой же ночью я исполню его.

– Ох, Ронан, благослови тебя Бог, – всхлипнула мама, и ее глаза наполнились слезами. – Я хоть и советовала тебе быть осторожным и не лезть во все это, но, честно говоря, два года в Джой дорого обошлись нам с отцом. Нужно рассказать ему, Брендан.

Лица у них стали очень серьезными, и они взяли друг друга за руки.

– Мы не знали, когда сказать тебе, поэтому сделаем это сейчас: твоя мать и я вступили в две разные банды, – сказал папа.

– Это только для нашей защиты. Я сейчас в клане Хатча, а твой отец – в Кинахана, – прибавила мама.

– Мы с Фионой в порядке, любим друг друга еще сильнее, чем прежде. Но сами банды враждуют между собой. Кинаханы правят тюрьмой железной рукой, и мы не ведемся на всю ту чушь, что несут дебилы из банды Хатча.

– На самом деле, Ронан, Хатч здесь круче всех. Кинахан и его парни просто тупые уродцы, которым лучше следить за словами, – сказала моя мама, бывший музейный куратор и самый вежливый человек из всех, кого я знал, угрожающе проводя пальцем по горлу.

– Повторю еще раз, что все это лишь для нашей защиты, Ронан, – добавил отец.

– Но здесь есть и социальный аспект: дух товарищества и все такое. И я бы солгала, не сказав, что весело быть частью самой мощной банды в Джой, – хихикнула мама.

– Ошибаешься, Фиона. Хатч и его подручные – просто кучка придурков, которым мы в любой момент надерем задницу, – сказал папа, изобразив пальцами букву К, знак банды Кинахана.

– Мам, пап, это ужасно! Вы же те люди, которые в два счета разгадывают кроссворды. Вы те люди, которые научили меня извиняться по-французски и пяти веселым способам складывания салфеток. Вы же работники музея, а не члены тюремной банды! – воскликнул я, мотая головой и просто не желая в это верить.

– Ш-ш-ш, – шепнула мама, кивком показывая на стоящего неподалеку охранника. – И у стен есть уши. В конце концов, мы же пока не сделали татуировки, Ронан.

– Хотя на нас уже давили, да и татуировки у Кинахан очень классные, они здорово смотрятся на бицепсе, – подтвердил папа, напрягая то, что, по его мнению, было бицепсом.

– Татуировки? Нет, я вам запрещаю, – твердо заявил я. – И хочу, чтобы вы оба немедленно вышли из своих банд.

– Ну, Ронан, это не так просто сделать, – сказала мама. – Если ты у Хатча, значит, ты у Хатча на всю жизнь.

– А в Кинахан до самой смерти, – добавил папа. – До. Самой. Смерти.

– Вдобавок не хочу хвастаться, но я единственная женщина во всей банде с докторской степенью! – похвалилась мама.

– Стоп! Хватит уже об этом. Достаточно! – взмолился я.

Охранник ткнул меня в плечо, и это значило, что время вышло. Меня, конечно, беспокоило то, что родители только что мне рассказали, но с другой стороны, я знал, что они прекрасные, образованные люди, которыми по праву может гордиться любая преступная группировка.

– Скоро достану новые доказательства, обещаю. Может, даже сегодня вечером, – сказал я на прощание.

И уже почти выйдя через дверь для посетителей, я успел выкрикнуть напоследок: «Никаких татуировок, пожалуйста!».

В туалете я переоделся в обычную одежду, сложив форму и шилейлу в сумку. Выйдя из ворот тюрьмы, решил срезать путь через прекрасный парк на Блессингтон-стрит.

Галерея Лорда Десмонда Дули находилась в жутковатом старом здании под номером 12 на Генриетта-стрит, не менее пугающей старинной улочке. Когда я пришел туда, началась гроза, но я ведь ученик Йоджи Хансра и готов к неожиданностям, поэтому захватил с собой зонт. Я подготовился к своей импровизированной маленькой миссии в магазинчике “Spar” на Болтон-стрит. Из окна я мог наблюдать за галереей Дули и параллельно минут двадцать старательно изучал надпись на банке горохового пюре “Batchelors”, пока менеджер не начал бросать на меня подозрительные взгляды. [26] Состав у него элементарный: «горох (89 %), вода, сахар, соль, краситель». На то, чтобы прочесть это, у вас уходит ровно две секунды.

Я чувствовал себя так, словно подхватил желудочный грипп, все лицо горело. На самом деле раньше мне не доводилось видеть Лорда Десмонда Дули. Интересно, запомнил ли он меня, когда я сидел в зале суда? Может, вообще все это окажется плохой идеей. Но план у меня был. Чтобы меня наверняка не узнали, я набросил капюшон и снял очки, убрав их в карман. Протянув руку к полке, поставил на нее банку с пюре, но она шлепнулась на пол, потому что без очков видел я плохо и промахнулся мимо полки на несколько сантиметров. Сделав глубокий вдох, вышел из магазина под ливень и раскрыл зонт.

Оглушающе громкий электронный звонок пропел что-то нестройное, и я вошел в галерею Дули, стряхивая капли с зонта. Он был единственной данью современности в этом месте. Больше всего галерея напоминала сырой склеп с наполнявшим ее странно приятным запахом плесени, как в старинных церквях. На висевших тут и там выставленных на продажу витражах были изображены какие-то святые. На стеллажах громоздились груды мечей, несколько тысяч медных чаш и множество всяких копий, дубинок и прочих милых орудий для проламывания черепа железного и бронзового века. Я присмотрелся к паре старинных кожаных шлепанцев, которые, судя по надписи на бирке, принадлежали Святому Колману из Клойна, кем бы он ни был. На бирке значилось «600», хотя я не был уверен, цена это или дата.