Бернар Вербер - Революция муравьев [litres]

Жюли вспомнила слова из «Энциклопедии Относительного и Абсолютного Знания»: «Берегитесь толпы! В толпе индивидуальные качества человека не усиливаются, а, напротив, ослабляются. Коэффициент умственного развития толпы ниже суммы коэффициентов отдельных людей, ее составляющих. В толпе он исчисляется суммой 1 + 1 = 0,5, а не 1 + 1 = 3».

Мимо Жюли пролетел крылатый муравей. Она сочла появление насекомого добрым знаком – выходит, сама Природа на ее стороне.

– У нас здесь Революция муравьев и только.

Толпа какое-то время колебалась. Все должно решиться прямо сейчас. Если ничего не выйдет, Жюли была готова все бросить.

Жюли сложила пальцы буквой «V» – в знак победы, и на один из них тут же сел крылатый муравей. Толпа глядела на это как завороженная. Раз уж букашки с нею заодно…

– Жюли права. Да здравствует Революция муравьев! – крикнула Элизабет, предводительница амазонок, бывших участниц клуба айкидо.

– Да здравствует Революция муравьев! – вторили ей Семеро Гномов.

Нельзя было сдавать позиции. И резко, словно дернув за кольцо парашюта, она выкрикнула:

– Где вы, мечтатели?

На сей раз не было ни малейшего колебания. Толпа дружно ответила на ее призыв:

Жюли запела:

На этом поприще с нею не мог тягаться ни один мыслимый лидер: для этого ему пришлось бы срочно брать уроки пения…

Толпу мигом охватило воодушевление. Даже сверчок, оказавшийся неподалеку, застрекотал, словно почуяв что-то заманчивое.

Толпа хором подхватила гимн муравьев.

Жюли, стоявшей с поднятым кулаком, казалось, что она рулит пятнадцатитонным грузовиком. Для мало-мальского маневра ей требовались неимоверные усилия, притом что не менее важным было не сбиться с дороги. Но если права на вождение грузовиков можно получить в специальной автошколе, то где выдают права на проведение революций?

Ей, наверное, следовало быть более внимательной на уроках истории, тогда бы она знала, как в подобных обстоятельствах вели себя ее предшественники. Как бы на ее месте поступили Троцкий, Ленин, Че Гевара или Мао?

Выскочки-экологисты, пригородники и иже с ними корчили рожи, некоторые плевали на землю или сыпали ругательствами, но, чувствуя себя в меньшинстве, не смели роптать во всеуслышание.

продолжала меж тем Жюли, цепляясь за каждое слово, как за спасательный круг.

Направить толпу в нужное русло. Высвободить из нее энергию и направить всю эту силу на благое дело – созидание, вот о чем она сейчас думала. Одна беда: что созидать, она не знала.

Тут к Жюли подбежал какой-то человек и шепнул ей на ухо:

– Полицейские все оцепили, нам отсюда уже не выбраться.

Толпа зароптала.

Жюли снова взяла микрофон.

– Мне сообщили, что полицейские оцепили всю округу. Мы здесь, как на обитаемом острове, и вместе с тем в самом центре современного города. Кто хочет уйти, пусть уходит прямо сейчас, пока еще возможно.

Триста человек подались к решетке. В основном то были взрослые, боявшиеся, что за них беспокоятся домочадцы, а также люди, для которых работа была важнее, чем некое действо, казавшееся им всего лишь праздником. Были в их числе и зеленые юнцы, испугавшиеся отеческих укоров: ведь они не ночевали дома и даже не удосужились предупредить родителей; а еще среди них были рокеры, примкнувшие к Революции муравьев чисто случайно, потому как, по правде говоря, им на нее по большому счету было наплевать.

Наконец площадь перед балконом, сыпля насмешками, покинули заводилы-экологисты, подстрекатели-пригородники и классовые борцы, пытавшиеся перетянуть манифестантов на свою сторону.

Открыли ворота. Снаружи на отступников равнодушно смотрели робовцы.

– Теперь, когда здесь остались только приверженцы доброй воли, давайте устроим настоящий праздник! – возгласила Жюли.

УТОПИЯ АМЕРИКАНСКИХ ИНДЕЙЦЕВ. Североамериканские индейцы: сиу, шайены, апачи, кроу, навахо, команчи и иже с ними – жили по одним и тем же нравственным правилам.

Прежде всего они считали себя неотъемлемой частью природы, а не ее хозяевами. Индейские племена, сократив численность дичи в одном месте, переселялись в другие места, чтобы ее популяция могла восполниться. Таким образом, охотясь, они не обескровливали землю.

В системе индейских ценностей индивидуализм служил источником бесчестья, а не славы. Делать что-то для себя считалось постыдным. Индейцы ничем не владели и ни на что не имели права. Даже в наши дни, когда индеец покупает машину, он знает, что должен будет отдать ее первому соплеменнику, который ее попросит.

Дети индейцев учились не по принуждению. В сущности, они самообучались.

Индейцы научились прививать растения и стали выращивать, к примеру, гибриды кукурузы. Они открыли секрет гидроизоляции тканей благодаря использованию сока гевеи. Они умели ткать одежду из хлопка, по изяществу изготовления не имевшую себе равных в Европе. Им были знакомы полезные свойства аспирина (салициловой кислоты), хинина…

В обществе североамериканских индейцев не было ни наследственной, ни постоянной власти. Если требовалось принять какое-то решение, каждый индеец высказывал свое мнение на пау-вау (совете племени). То был первый (возникший задолго до европейских республиканских революций) представительный орган. Если большинство уже не доверяло своему вождю, тот сам отстранялся от власти.

Это было эгалитарное общество. Разумеется, его возглавлял вождь, но вождем мог стать только тот, за кем люди шли инстинктивно. Быть вождем – вопрос доверия. Каждый индеец был обязан подчиняться решению, принятому на пау-вау , лишь в том случае, если он отдал за него свой голос. Это примерно так же, как если бы в нашем обществе люди исполняли только те законы, которые им нравились!

Даже в лучшие времена у американских индейцев не было постоянного войска. В сражениях, в случае надобности, участвовали все, но в социальном отношении воин считался охотником, земледельцем и главой семейства.

В системе индейских ценностей всякая жизнь, любая ее форма, заслуживает уважения. Поэтому они щадили своих врагов, чтобы те поступали с ними точно так же. И опять все та же основа взаимности: не делай другим плохого, если не хочешь, чтобы они сделали то же самое тебе. Война считалась игрой, во время которой индеец должен был показать свою храбрость. У индейца не было желания уничтожить неприятеля физически. В бою целью воина было коснуться врага закругленным наконечником палки. Это считалось почетнее убийства. Учитывался каждый такой «укол». Поединок продолжался до первой крови. И редко заканчивался смертью.