Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

– Но ведь выходы из некрополя сейчас запломбируют! – вспомнила я и приготовилась сломя голову всех спасать.

Полынь удержал меня:

– Главный – тот, что под бывшей аркадой – останется. Совет никогда ничего не имел против него. У двери выставлена охрана, но им приказано лишь не впускать .

– Думаешь, на стук изнутри они положительно среагируют?..

– Думаю, разбегутся, – подмигнул Полынь.

Тут к нам из-за угла прискакал упакованный в бархат гонец: безусый мальчишка с павлиньим пером на берете.

– Госпожа Тинави из Дома Страждущих, Господин Полынь из Дома Внемлющих, Его Величество Сайнор из Дома Ищущих просит Вас принять от Него два Высоких дарственных документа!

Количество заглавных букв в предложении зашкаливало: у меня аж зубы свело. Полынь взял письмо, развернул и удивленно хмыкнул:

– Смотри-ка, а он не соврал! Полное помилование.

Гонец продолжил, выгибая грудь колесом:

– Также Его Величество Сайнор из Дома Ищущих просит Госпожу Тинави из Дома Страждущих вернуть Ему Его дарственный перстень!

– Какой же он дарственный, если вернуть, – пробурчала я, снимая колечко. И поскорее отвела руку от загребущих лапок гонца: – Э, не так быстро!

Я достала из кармана свиток, который Карл вручил мне в Мудре. Смяла его и просунула сквозь перстень: так королю точно придется обратить внимание на диковинное письмо! Ну а там и прочитает, наверное.

И, будем надеяться, проникнется угрозой.

Когда гонец умчался – только павлинье перо и мелькнуло, – Полынь рассеянно почесал подбородок:

– За Лиссая обидно… Я считал его избалованным и трусливым типом. Но его выступление в тронном зале было забавным. Хотя и наивным. Чую, его не скоро выпустят из Лазарета. Король предпочитает хоронить все неудобное.

«Как и я», – содрогнулась я, порадовавшись, что в ближайшие пару дней можно не объясняться с Лисом по поводу моего курганного поведения.

Полынь полюбопытствовал:

– А принц успел рассказать тебе, что с ним было?

– Не-а.

– Что же вы делали всю ночь?

– Э-э-э… Ну Карл нас только в девять утра обратно отправил. Может, пойдем, встретим нашу бравую команду? – предложила я, чтобы сменить тему. Думать о Лиссае рядом с Полынью было практически невыносимо.

Полынь пожал плечами и спрыгнул с подоконника.

Мы с куратором долго ждали ребят. Но все-таки дождались.

Все трое вывалились из-за круглой металлической двери грязными, ошеломленными и крайне возбужденными.

Дахху шел впереди, сжимая свою кожаную сумку. Она теперь приобрела форму шара и чуть ли по швам не трескалась. Смеющийся прижимал ее к груди с такой страстью, что я аж позавидовала. Кто бы ко мне так относился, как этот ненормальный – к своим вещам!

Я поразилась:

– Ты вообще что туда засунул?

Мне ответила Кад:

– Мусор преимущественно. Камней набрал! – И подруга нетерпеливо пресекла дальнейшие расспросы, подняв перемазанную сажей ладонь: – Так, народ! Я считаю, нам срочно нужна вечеринка! За новую жизнь, лыдра тебе в пятку! И прямо сейчас! Все согласны?

– Я не могу, извините, – пробормотал Дахху и, не вдаваясь в подробности, потопал прочь, слегка сомнабулически.

Андрис Йоукли, вся черная, как трубочист, окликнула его:

– Лекарь! Да ладно тебе, останься!

– Я не лекарь! – крикнул Дахху, не оборачиваясь.

– Ну а зачем тогда все-таки носишь значок на сумке?..

Друг не ответил. Мы с ребятами переглянулись.

– Может, его после бокки внутри так корежит? – предположила я. – Я вот тоже устала.

Кад проворчала:

– Понятно. Празднуем в другой день. Хотя откладывать радости – очень плохая примета, по гномьим поверьям.

– Соберемся в следующую пятницу? – предложил Полынь. – Мы с Тинави как раз успеем восстановиться в Иноземном ведомстве.

Я подпрыгнула:

– А что, можно?!

– Будем надеяться. Андрис, замолвишь слово?

Ищейка покосилась на меня. Белки ее глаз на грязной физиономии выглядели пугающе.

– Прости, прости, прости за те светильники! – покаянно взвыла я.

– Хорошо, – прыснула Андрис.

Следующая неделя была чудо как хороша.

Я переехала от Кадии обратно в свой Мшистый квартал. Дом встретил меня запахами старых книг и свежего лака: это Анхела, моя приходящая кухарка, умудрилась отреставрировать лестницу на второй этаж, пока я была в бегах. И купила живых цветов на кухню.

– Анхела! Я-то думала, ты вообще уволишься, проклянешь меня! – ахнула я, пораженная в самое сердце Умилительными Войсками.

– Ишь, думала она, пигалица скитальческая!.. – Кухарка смущенно отмахнулась полотенцем.

Каждый день по много часов я проводила в ведомстве: мы с Полынью боролись за возможность снова работать Ловчими. Нам пришлось пройти собеседования с главами всех департаментов, а также отсидеть по три сеанса у мозгоправов и заполнить что-то вроде десяти тысяч бумаг.

А по вечерам мы гуляли по мерцающему городу. Во время этих прогулок Полынь всё чаще улыбался, и я чувствовала, как что-то хрустально-нежное прорастает у меня внутри. Такое, о чем и думать нельзя – спугнешь!

…Хотя, может, спугнуть будет правильнее?

Я все же попробовала обсудить это с Дахху, но на полпути смутилась и неловко перевела разговор на принца. Того так и держали в Лазарете, никого не пуская.

Наконец переговоры в ведомстве увенчались успехом!

Ярким летним днем Полынь отправился в специальную комнатку в Галерее Генералов – загадать свое желание. Я ждала куратора в центральном холле, на скамье, которая вилась лентой вокруг министерского фонтана.

Лучи солнца, льющиеся сквозь большое витражное окно, полоскали фонтан в разноцветных потоках света. Сотрудники ведомства бегали спринты сквозь холл: от одной резной двери к другой. На горбатых мостиках второго и третьего этажей также кипела жизнь: коллеги возбужденно шелестели папками, надиктовывали и написывали ташени, изредка что-то колдовали. Никто не обращал внимания на фонтан, которым я любовалась.

Он изображал семнадцать знатных Домов Шолоха. Никогда прежде у меня не было времени отыскать среди вдохновенных фигур образ Дома Страждущих. Сейчас такая возможность появилась.

– Ну привет, – пробормотала я, поглядывая на статую молодого человека в прихотливом одеянии, напоминающем нашу традиционную тогу.

Символический Страждущий стоял, опустив голову, и руки его безвольно свисали по бокам. Все Дома были изображены в своих позах: Пляшущий пританцовывал; Таящийся крался; Парящий странно растопырил руки – на манер индюшки. В общем, скульптор не сильно утруждался в толкованиях.

Я думала про своего деда Хинхо, амулеты срединников и Мелисандра Кеса. Интересно, как там поживает саусбериец? Уже нашел следующий артефакт?