Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

Маньяк поджал губы:

– Когда заморозка кончится, пришествие Зверя возобновится. Портал будет шириться, твари станут серьезнее…

– Мы можем возобновлять заморозку снова и снова.

– Нет, Тинави, не можем! – гаркнул он, теряя терпение. – Не можем! Где вы возьмете столько свободной унни? Разок отдадите свою, о’кей . А дальше? Будете убивать других, чтобы сохранить принцу жизнь? Да и жизнь ли это – чертов сон в янтарной ловушке?!

– Можно организовать какое-то движение… – пробормотала я. – Я научу людей Карловой магии, они будут сцеживать в кровавик, вы – использовать… – Еще не доведя мысль до конца, я поняла, что это какой-то жалкий, убогий бред зареванной первокурсницы. Той, что вытащила неудачный билет и знает заранее, что проиграла.

Кадия откашлялась.

– Ребят, – наигранно бодро спросила она, забыв, что Анте у нее всегда проходит как «ушлепок», – а может, и прах с ним? Пусть себе открывается портал. Я гномов подгоню к премьере. Отпинаем мошек по самое не горюй, передумают соваться в Лайонассу.

Анте зло хлопнул себя ладонями по бедрам.

– Передумают? Передумают?! Если ты считаешь, что царство Зверя подобно царству нашей вселенной, – ты ошибаешься! У них не так устроено сознание!

– А как? – мгновенно отозвался Полынь.

– А я почем знаю? – взревел Анте. – Спрашивайте Карланона! До того как он вытащил Зверя из ниоткуда, никто из нас не сталкивался с другими формами бытия! Врата всегда были закрыты! Это ж надо, насколько Карлу стало скучно, насколько опостылела сама жизнь, что он попробовал призвать Отца! Тупица! Было очевидно, что Отец не придет. Он никогда не приходит, никогда . Только чтобы наказать. И в данном случае он поступил так же: наказал Карланона Зверем. За дерзость и за излишек свободного времени. Но этот мелкий ублюдок смылся, позорно бежал, испугавшись… И Зверь вместо того, чтобы загрызть его и успокоиться на этом, начал охоту. Он узрел волшебство междумирий, красоту миров, познал восхитительный вкус унни… И теперь он не остановится. Теперь везде идет война, по всей Вселенной. Кому говорить спасибо, а?

Анте с чувством саданул кулаком по столу.

– Вот вы все вините меня. – Голос Теннета сочился, как змеиный яд. – Ах, ох, я убивал людей. Ох, ох, такой гордец, знал об опасности, но молчал. Но я хотя бы в курсе, где мое место. Я знаю, что я песчинка в мироздании, что «я ничего не знаю», что мне надо будет в конечном счете смириться. А Карланон, которого ты, – снова палец в мою сторону, – так обожаешь? А Карланон, Тинави? Он зарвался. Он просто охренел. Он начал своей мнимой любовью оправдывать все, переходы всех границ. Посмел коснуться искр срединников – это раз! Посмел призвать Отца – это два! Банальным заклятьем, как Селеста – своего пегаса, Теотокопулоса тебе в зад! Ты хоть понимаешь, насколько он горд? Насколько устрашающая, угнетающая гордыня жрет его изнутри? И это только две истории – из доброго десятка. Карланон как-то угрожал Отцу, что убьет себя, если тот не явится. Карланон спал с женщинами всех миров, надеясь наплодить себе детей с безусловной к нему любовью. Карланон ставил эксперименты всепрощения, которые сводились к тому, что он намеренно заставлял людей его ненавидеть, идти на гнев, на ненависть, на преступления, а потом – величаво прощал их, топя в унижении… Ему вечно мало! Он уже по колено в своей чертовой любви и все никак не успокоится! И это притом, что он божество, Моцартом тебя кувырни! Однако ноет, бесконечно ноет. «Кто я?» «Откуда я?» «Где мой па-а-а-апочка? Кого мне любить? Зачем все это? Куда мы идем?» Философ хренов! Он творит беспредел, и на все у него одно оправдание – ищу любовь, любовь во всем – под таким девизом можно рушить Вселенные! Ай-на-нэ, смотрите, главное, какой я лапочка, любите меня, все любите меня обязательно!

Анте стоял, крепко сжав кулаки. Он побледнел, ноздри его раздувались. Внезапно умолкнув, устыдившись своей вспышки, он провел рукой по лицу, будто пытаясь стереть его, и опустил голову.

Я сглотнула.

В нормальной обстановке бесшумное, сейчас это действо показалось мне очень громким.

– И доверие, – поправила я.

Бывший хранитель поднял глаза.

– Что? – сипло выдохнул он.

– И доверие. Любовь и доверие. Не просто любовь, – медленно повторила я. – Раз уж вас так беспокоят чужие лозунги, Анте.

Вдруг дверь в спальню распахнулась.

В комнату влетел свежий ветер – добрался какими-то странными зигзагами, то ли сквозь окно ванной, то ли сквозь кухонное… Он шаловливо взъерошил кудрявую челку застывшей Кадии, поиграл колокольчиками в волосах Полыни, дал профилактическую пощечину Анте и по носу щекотнул меня.

А еще ветер принес с собой двух человек.

И если одного из них – Дахху из Дома Смеющихся – мы давно уже ждали, то приход второго вызвал у меня легкое недоумение.

Хотя нет, вру. Никаких удивлений. Я уже привыкла к тому, что эта авантюрная рожа оказывается затычкой в каждой бочке.

Конечно, вторым человеком был Мелисандр Кес.

Несколько мгновений мы все молчали – каждый на свой мотив, – а потом Дахху растерянно протянул:

– Друзья, простите, что мы невовремя…

– Наоборот, вы очень кстати, – утешил его Полынь, чьи руки последние пару минут незаметно лежали в подготовительной маг-позиции.

– А, да? Ну прекрасно. – Дахху явно не поверил, но воспитание заставило его перешагнуть порог. – Дело в том, что мы с Мелисандром придумали, как нам встретиться с Карланоном, который, в свою очередь, сможет закрыть портал. У нашего плана есть пара минусов, но внутренний голос подсказывает мне, что это лучшее из возможных решений.

– Лучшее, зуб даю! – поддержал Мелисандр.

Характер тишины в комнате неуловимо изменился: с гнетущей на ловящую каждое слово.

– Гойи на вас не хватает… – вдруг едва слышно пробормотал Анте.

Он рывком открыл мое раздвижное окно и ушел в сад. Никто его не остановил.

Только Дахху порывался – но я поймала его за локоть и отрицательно покачала головой.

Друг тяжело вздохнул.

Итак, Анте Давьер вышел в окно и пошел лесом.

Вскоре послышался страшный треск калитки… Кажется, кое-кто не сообразил, в какую сторону она открывается, и в сердцах выломал кособокую дверцу.

Эх! А чинить мне.

Мы с ребятами переглянулись и уселись кружочком, как заговорщики в летнем лагере – те, что в ночи, да с фонарем, да со страшными сказками. Устроились прямо на полу, ибо сидячих мест категорически не хватало.

– С ним все в порядке? – тихонько спросил меня Дахху, пока все устраивались поудобнее, обкладываясь подушками и пуфами. Будто для безопасности – а то, поди, сейчас опять со всей скоростью вмажемся в какую-то чумовую новость… Надо поостеречься.