Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

Дахху, не увидев в нас должного вдохновения, поспешил дополнить иллюзию глобуса: повинуясь его воле, материк Лайонассы скукожился, став в несколько раз меньше, туманнее, и будто провалился на другой слой реальности. Над ним заблестел, переливаясь на несуществующем солнышке, почти прозрачный купол. Синее море за его пределами разрисовалось зелеными и желтыми неизвестными землями.

– Вот как-то так это выглядит, по идее, – удовлетворенно кивнул Смеющийся.

Снова гнетущая тишина. Подозрительно долгая.

– Мелисандр, Дахху, друзья мои. – Полынь потыкал кочергой в трещащие поленья, и его интонация ясно дала понять, что никакие они не друзья. – Предположим, вы правы. Вокруг Лайонассы есть некий магический купол.

– На самом деле куда правильнее называть его кроменом , я просто не успел это сказать, – торопливо вставил Дахху.

– Кромен, – послушно поправился Полынь.

Полынь знает, что сумасшедших лучше не перебивать.

– Итак, за кроменом есть другой мир. Очень странный.

– Да нет, сейчас мы уже во многом похожи: тезаурус, наука, традиции… – снова влез Дахху.

Ловчий сощурился на него и эдак небрежно коснулся пальцами раны на голове. Мол, ты меня уже разозлил, парень, неужели продолжишь? Дахху умолк.

– Вопрос следующий. Что дальше? Давайте ближе к делу, пока не выяснилось вдобавок, что мы все – чьи-то игрушки, и все это вообще не имеет смысла… – Голос куратора оказался мрачнее, чем можно было ожидать. Он угрюмо склонился над огнем. Нет, ему определенно не понравился рассказ про кромен.

Мелисандр Кес пожал плечами:

– А ближе уже некуда. Ваш Карл ведь что сделал? Уничтожил наш вход в Междумирье, так?

Я судорожно кивнула.

Дахху вмешался:

– Если мы задумаемся о сущности Междумирья, то поймем, что оно представляет собой разновидность портала. То есть устойчивый волшебный путь. В случае Междумирья – путь откуда угодно и куда угодно, с тысячью условных дверей. Междумирную дверь в Лайонассу Карл взорвал. Но…

Я вдруг поняла, к чему они ведут.

Вскочила на ноги, подпрыгнула к макету глобуса и щелкнула пальцем по крохотульке-куполу. Иллюзия, не выдержав чужого прикосновения, чуть не рассыпалась.

– Но купол! Купол ведь тоже связывает миры! – выдохнула я. – Получается, это еще одна дверь, сквозь которую можно выйти наружу. И там уже докричаться до Карла, верно?

Дахху подправил мигающий глобус и кивнул:

– Да, я думаю, вне купола ты сможешь призвать Карланона. Ведь тебе удалось сделать это в Святилище во время первой встречи со звериными приспешниками.

– Ага, – припомнила я. – С помощью банального амулета из магической лавки.

Все дружно уставились на макет, обдумывая свежеполученную информацию.

– Слушайте, а мне нравится! – Кадия неожиданно приободрилась. – Связь миров, это ж с ума сойти! Я не против таких сюрпризов!

И улыбка Кадии – красивая и, что важнее, искренняя, как-то сразу подсветила тусклую безнадегу нашей кукольной комнаты в нашем кукольном мире… У меня чуть-чуть отлегло от сердца.

Полынь цокнул языком:

– Так этот купол материальный или нет? Почему наши мореплаватели его не нашли?

– В обычное время кромена как бы нет. Чтобы найти и ощутить его, нужны специальные артефакты.

– А прорывать купол вообще безопасно? – спохватилась я. – Вдруг сквозь дыру набегут приспешники Зверя?

– Сразу точно не набегут. Зверю неоткуда узнать об этом входе. Вспомни, как он впервые нашел Лайонассу? Только по запаху Карла. Вернее, по запаху Карловой магии. Если бы ты не применила ее в Святилище, Зверь бы так и не узнал о нашем существовании. Он не всеведущ.

– Ну спасибо, утешил, – буркнула я.

М-да.

Неприятно осознавать, что ты – один из главных виновников звериного пришествия.

– Зверь не всеведущ, – закивал Полынь, снизу доверху оглядывая Дахху и Мелисандра. – А уж вы вдвоем – тем более. Как же вы собираетесь открыть купол, который, если я правильно понял, специально создали для того, чтобы мы не вышли наружу?

Мел улыбнулся и вытянулся во весь рост, неуловимо напомнив мне гордую Статую Духовной Свободы. Она, огромная, торчит посреди Метелочного квартала: широкоплечий каменный дворник задрал счастливое лицо к солнцу, наслаждаясь им и «каждой секундой бытия, несмотря и вопреки сложной ежедневной работе».

Мелисандр убедился, что завладел всеобщим вниманием, и потребовал:

– Дахху, убирай глобус и демонстрируй общественности следующий экспонат!

Дахху послушно пошел за своей наплечной сумкой, брошенной у порога. Я не видела ее с момента нашей подкурганной экспедиции. Сумка была все так же грязна и объемна. Что-то распирало ее изнутри, мешало держать подтянутую форму приличного ученого аксессуара.

Под нашими пристальными взорами Дахху достал из нее тряпичный сверток размером с хороший булыжник. Благоговейно подержал его пару секунд, потом начал разматывать. Раз слой, два слой, три… О да. Это действительно было долго.

Наконец, нашим изумленным глазам явилось яйцо.

– Это оно?! – Я не удержалась от вскрика. – Оно уже у тебя? То самое? Драконья самочка?

– Да, – улыбнулся Дахху и, шикнув, приложил палец к губам, как будто боялся, что я разбужу таинственного обитателя яйца.

Оно было раз в десять больше куриного. И в два раза больше яйца василиска. Лазурно-зеленое, будто в эмалированных чешуйках, с золотыми прожилками. Чешуйки-лепестки немного торчали по сторонам, яйцо густо покрывала копоть, и Дахху, начавший его поглаживать, мгновенно испачкался.

– Так-так… – Полынь вытащил из складок хламиды лупу и начал пристально изучать реликт.

Дахху поглядывал на Ловчего ревниво, яйцо из рук не выпускал. Мы с Кадией тоже подошли поближе.

– Короче! – Мелисандр, кажется, обиделся, что все перестали на него смотреть. Этим зычным «Короче!» он заставил нас снова обернуться к нему. – Яйцо и амулеты Дома Страждущих – вот что нам нужно, чтобы распахнуть в куполе хорошенькую дверку!

Полынь подозрительно отлепился от будущего дракончика:

– Очень интересно, а откуда вы все это знаете, Мелисандр? Вы же даже не историк, как мне помнится.

– А я много читал про ее прадеда, – саусбериец кивнул на меня. – Хинхо из Дома Страждущих. Он был главным заводилой на тему открытия купола, которую продвигали в Прибрежном легионе. И единственным, кто выжил там в 1147 году. Хинхо повезло во время сражения уйти под воду, в Рамблу, чтобы договориться с блеснами о том, что те не будут препятствовать кораблям срединников. Ведь до купола надо сначала доплыть, прежде чем его проявить и открыть.

– Хинхо был главным заводилой? – ошарашенно переспросила я.

– Ага, – кивнул Кес. – Поэтому он чуть не сошел с ума, когда вернулся и увидел, что все погибли. Бедолага жутко винил себя… Хинхо уехал в Шэрхенмисту, но не мог жить нормально. Просто не мог после увиденного. Вместо того чтобы двинуться дальше, он грыз себя снова и снова. Хинхо из Дома Рефлексирующих – так его надо было назвать, по-хорошему.