Саймон Морден - Билет в никуда [litres]

В конце концов в разгар ночи Фрэнк написал сообщение.

«Луиза, если вы не скажете НАСА про М-2, это сделаю я. Вы хотите, чтобы я держал это в тайне, однако это больше не может оставаться тайной. Я даже не понимаю, почему М-2 нужно держать в тайне: чем таким собирались заниматься здесь эти люди? Лишь вопрос времени, когда НАСА узнает правду, а я здесь единственный представитель «Ксеносистем». Конечно, я могу утверждать, что ничего не знаю, что вы мне ничего не говорили, однако Леланд вскроет меня как консервную банку.

Я не собираюсь никому рассказывать о том, как была построена ПМБ. Но это совершенно другое дело. Вы и остальные имеют право знать про М-2 и право решать, что делать дальше. Они не осужденные преступники. Они не макаки. Вы не можете обращаться с ними так, и я тоже не могу».

Фрэнк погасил свет, после чего долго ворочался и крутился на койке. В какой-то момент он решил, что у него уже достаточно сил, чтобы пойти против «Ксеносистем», и эта отрадная мысль позволила ему задремать где-то на час.

Пискнувший планшет мгновенно разбудил его. Фрэнк принялся шарить впотьмах.

«Так, Фрэнк, все серьезно. Ваше последнее сообщение здорово всполошило больших шишек, и я просто пересылаю вам вот это. Это не от меня.

“Передай этому подлецу-убийце, что он принадлежит нам с потрохами. Мы хозяева каждой капли воды, каждого глотка воздуха, каждой унции еды на базе, и мы вырубим все к чертовой матери, если он только кашлянет. Жизнь этих шестерых астронавтов, с которыми он так закорешился, всецело на его совести. Если он сейчас облажается, их можно вычеркивать из списка живых. Передай ему это. Передай ему, что если он не будет играть по нашим правилам, им всем хана. Это понятно? Вот и хорошо”».

Фрэнк резко уселся на койке. Он ведь заключил сделку с этими типами. Честную, открытую сделку: он не дрищет в кровать, они возвращают его домой. Что может быть проще? Он полагал, что у него на руках достаточно козырей, чтобы торговаться заново. Как оказалось, он ошибался. С прибытием экспедиции НАСА «Ксеносистемы» получили еще целую группу заложников. А Фрэнк это никак не брал в расчет.

«Не понимаю, почему это так их завело. Но вы должны к ним прислушаться. Не думаю, Фрэнк, что они блефуют. По-моему, они настроены серьезно. Никому ничего не говорите. Пожалуйста. По крайней мере только не сейчас; я попробую выяснить, почему для них это так важно. Если бы не вы, я бы уже давно сбежала отсюда. Просто разрешите спасти вам жизнь, хорошо? Луиза».

Проклятие.

Что ему делать?

Фрэнк прошлепал босиком через жилой отсек и соединительный модуль, озаренный тусклым ночным освещением, и вошел через шлюзовую камеру в теплицу. Настоящий оазис. Над одними поддонами лампы погасли, имитируя смену дня и ночи на Земле, над другими горели во всю силу, но звук капающей воды оставался вездесущим.

Лишиться всего этого. Лишиться всего этого будет трагедией. Определенно, сам он лишится жизни. Но сознавать, что вся эта зелень завянет и погибнет, оставшись без воздуха, в окружении застывших насосов?

Почему-то Фрэнк ухватился именно за эту нелепую мысль. Вероятно, «Ксеносистемы» могли погубить астронавтов десятком различных способов: вывести из строя все автоматические системы жизнеобеспечения, такие как энергоснабжение, а также все остальные системы, которые можно переключить в какой-нибудь незадокументированный режим, чтобы сделать базу непригодной для жизни. Однако самой неминуемой смертью станет потеря возможности выращивать съестное.

Отыскав стул, Фрэнк бессильно упал на него и уронил локти на колени.

Когда им можно будет дать деру отсюда? Семь человек, один МОК. В мае? В июне? В «Ксеносистемах» должны это знать. Сейчас только март. Так что, возможно, «Ксеносистемы» расправятся с ними раньше. Похимичат с составом атмосферы в модулях, когда все будут спать, и никто не проснется. Или прикончат кого-нибудь одного, чтобы преподать Фрэнку урок. Черт, можно просто прибить его самого.

Но подождите: это ведь можно было сделать в любой момент после завершения третьего этапа, даже после приземления НАСА. Сообщение с соболезнованиями, просьба доставить тело, даже предположение, что Ланс Брэк на самом деле хотел быть погребенным на Марсе. Обслуживанием базы занялись бы другие, а «Ксеносистемы»… все равно получили бы причитающиеся деньги.

Возможно, до Фрэнка не удалось добраться. Возможно, до него не удалось добраться, но «Ксеносистемы» могут добраться до других. А может быть, они могут только воздействовать на всю базу целиком, а не на кого-либо в отдельности.

Фрэнк почесал голову. Все это слишком сложно. Он не мог принять решение. То же самое Фрэнк испытывал в предрассветные часы, перед тем как взял пистолет, поехал к торговцу, снабжавшему наркотиками его сына, и застрелил его. Все что угодно, лишь бы разорвать напряжение. Все что угодно, лишь бы упростить ситуацию. Все что угодно, лишь бы положить конец.

– Ланс?

Он ответил не сразу. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что обращаются к нему.

– Да. Да, это…

Это я. Я Ланс Брэк, бывший военный, сотрудник «Ксеносистем». Астронавт. Убийца. Единственный оставшийся в живых. Оглянувшись, он увидел у шлюзовой камеры Айлу. Поколебавшись мгновение, она шагнула к нему.

– С вами все в порядке? – спросила Айла. Она легонько тронула Фрэнка за плечо, и тот поежился. – Ланс, вам нездоровится?

– Просто не смог заснуть.

– Вам нужно обратиться к Фэну, пусть он вас осмотрит. Быть может, это симптом чего-то серьезного.

– Я не хочу отнимать у него время, – сказал Фрэнк. Меньше всего ему было нужно, чтобы Фэн увидел его шрамы. Проявил сострадание. – Ничего страшного, пройдет.

– Это продолжается уже несколько недель. – Обойдя вокруг него, Айла остановилась перед ним и подбоченилась.

Фрэнк запрокинул голову, чтобы видеть ее.

– Все в порядке.

– Вам необходимо отдохнуть.

– Мне необходимо постоянно быть чем-нибудь занятым.

– Поговорите с Леландом.

– Нет! – Фрэнк едва не выкрикнул это слово.

Не может быть и речи о том, чтобы он поговорил с Леландом. Но он увидел, что напугал Айлу, однако это была не его вина. «Ксеносистемы». Ублюдки из «Ксеносистем».

– Нет, – повторил Фрэнк уже мягче, спокойнее, чтобы Айла не подумала, будто он вышел из себя.

Впрочем, кого он пытается обмануть? Айла подумала именно это, и ее нельзя было ни в чем винить.

– Я переживаю за вас.

Фрэнк снова посмотрел на нее, опустил взгляд.

– Никто за вами не ухаживает. Вы пробыли в полном одиночестве восемь месяцев. Вы были ранены, никого не было рядом. Должно быть, это было ужасно.

Тут Фрэнк мог бы что-либо сказать. Выложить Айле правду. Рассказать ей всё, и пусть обломки его разбитой жизни падают куда угодно.