Сергей Федоранич - Выжженная трава

Но решение пришло само: раз уж Полина Прекрасная меня в это втянула, ей и расхлебывать. Я велел ей подготовить отчет и рассказать динамику по сравнению с прошлым месяцем и прошлым годом.

На заседание совета директоров я поехал без нее, чем, безусловно, обидел. Она сделала вид, что ей совершенно безразлично, но к двум часам, когда я собирался уезжать, она была полностью готова — со свежей помадой на губах и сумочкой на коленях, — в любую секунду стартануть. Я оставил департамент на нее и поехал на первый в жизни совет директоров.

Если у меня в голове и был какой-то романтический образ светской беседы за чашкой кофе, то он развалился сразу же, едва я вошел в переговорную. Это были обычные люди и обычное совещание. Я снова оказался в ситуации, когда сидящий во главе стола человек задает вопросы, а все наперебой пытаются ответить, показывая свою важность и вовлеченность. Я дождался, когда президент спросит меня о состоянии дел, и доложил (уровень технической поддержки стабильный, но просел на несколько дней ввиду инцидента с максимальным опозданием по тикету в два часа, что в пределах нормы; количество увольнений стандартное; больничные за месяц отсутствуют; вакантные места закрыты), дальше перешел к докладу по поводу инициатив. Здесь было туговато, потому что инициативы, судя по всему, выходили из прекрасной головки не менее прекрасной Полины и попахивали розовым шоколадом. Поэтому я скомкано сообщил, что в инициативах разобраться не успел, но это у меня в повестке. Директора мою позицию поняли, посочувствовали произошедшему и приступили к обсуждению собственно инцидента.

Выяснилось, что это все-таки была диверсия, а не сбой техники. О том, что в департаменте есть радикально настроенные сотрудники, бывшему директору служба безопасности докладывала не один раз. Однако он никого не отправил на опросы и беседы со службой. Судя по всему, поговорил сам и решил, что хватит. А между тем четыре человека из девяти погибших (не считая директора) и устроили взрывы.

— Специальная комиссия опросила контактирующих с инцидентом сотрудников, — сказал директор службы безопасности, важный мужик лет пятидесяти с армейской стрижкой-площадкой и заплывшим лицом усталого алкоголика. — Никто из них не показал, что взрыв мог быть ручным. Все абсолютно уверены, что помещение воспламенилось из-за неисправности оборудования в печатной зоне. Такое же заключение мы получили от пожарных.

— А как насчет тех сотрудников, которым мы выплатили по три миллиона рублей за то, что они никому и никогда не расскажут, что видели ошметки террористов? — спросил разноглазый директор по подбору персонала. Он поочередно посмотрел в лица всех директоров, и, дойдя до безопасника, тут же отвел глаза.

— Тише будь, — ответил безопасник, — вы заплатили — и правильно сделали. Если бы подбирали персонал правильно, у нас бы не было этих…

— Так, хватит, — сказал президент и откинул ручку.

Это был молодой человек лет тридцати пяти. У него были длинные волосы, собранные в пучок сзади. На носу модные квадратные очки. Кольцо на мизинце предательски поблескивало бриллиантами, спевшись с часами, а идеально приталенный и подогнанный бутылочно-зеленый костюм выглядел дороже моей машины.

Все затихли.

— Обосрались все, без исключения. Я хочу видеть у себя на столе список сотрудников, которые могут оказаться в потенциальной опасности по основаниям, которые мы только что все умолчали. Доклад специальной комиссии засекретить, с этой минуты с ним могут ознакомиться только я, служба безопасности, ичар и департамент разработки решений для СОРМ. Больше никто. Ичарам — разработать методику выявления потенциально-опасных субъектов. Опросить весь персонал компании, но только попробуйте налажать и сделать так, что у меня тут вскипит расовая война! Не дай бог. Лично отымею каждого, кто позволит этому случиться. Департамент решений для СОРМ, через неделю жду ваш отчет о «Большом брате», до запуска пилота остается несколько месяцев. Я надеюсь, ваши мощности позволят завершить проект вовремя.

— Да, конечно. Отчет будет готов.

— Мне не нужен документ, — сказал президент, — вы должны показать готовое решение. Вас ввели в курс дела? Вы понимаете, о чем идет речь?

Врать я смысла не видел. Я помню, что в моем ежедневнике в составленном Полиной Прекрасной списке проектов значится какой-то «Большой брат», и видел такую папку на рабочем столе, но не открывал. Пришлось признать правду:

— Если честно, то нет. Я не успел. Но все будет готово в срок.

Президент посмотрел на меня с легкой улыбкой.

— Мне нравится, что вы готовы обещать золотые горы. Это нравится и акционерам. Но не стоит. Отодвигаем презентацию на три недели. Разбирайтесь и погружайтесь. О проблемах докладывать лично. Всем спасибо, все свободны.

Как оказалось позднее, докладывать действительно было о чем.

И не только докладывать.

Вернувшись в офис, я допросил Полину Прекрасную. Выяснилось очень много интересного. Я не успевал удивляться! На этой работе, похоже, сюрпризов больше, чем самой работы.

Оказывается, погибший директор пришел в «Передовые технологии» не с пустыми руками, а с самыми что ни на есть полными. Он принес с собой идею программы, которая была им скромно названа «Большой брат» и могла не только конвертировать огромные массивы данных в маленькие, легко и дешево хранимые файлы, но еще и поворачивать время вспять. Собственно, две этих сути и составляли технологию: программа хранила не сами данные, а их образы, из которых по одному клику можно вытянуть файл. В сути технологии «Большого брата» было заложено нейромоделирование, которое позволяло экономить огромные деньги. А там, где можно сэкономить, там можно и заработать, то есть экономию заказчика разделить.

«Передовые технологии» предлагали решение, которое еще не сделано. Мне предстояло подхватить разработку и довести дело до конца.

Разноглазый ичаровец кое-что умолчал.

Кое-что очень и очень важное. Он не сказал, что нужно будет научить «Большого брата» поворачивать время вспять.

Полина притащила талмуды с описанием технологии и отчеты трехнедельной давности, которые составлялись для погибшего директора. Я читал их до глубокой ночи, а потом поехал домой выпотрошенный. То, что было описано в бумагах, не было похоже на фантастику. Это были обычные и понятные процессы, которые во взаимосвязи действительно могли поворачивать время. То есть моделировать то, какими файлами были имеющиеся данные в прошлом. По сути, чем больше данных загружено в программу, тем больше «назад» может отмотать система.

Гипотеза была проста как веник: любая единица данных, будь то голос, сообщение или страница интернета, всегда хранит частицы прошлого — того, что предшествовало ей текущей. Как переписка по электронной почте: в каждом новом письме есть не только свежее сообщение, но, если развернуть историю, и ранние. Так и с данными — они хранят информацию о недавних событиях просто потому, что состоят из этих событий. И программа, которую разрабатывал погибший директор, умела эти частицы находить и воспроизводить. С научной точки зрения это технологический прорыв, а с точки зрения физики — обычное явление, которое называется «память».