Сергей Федоранич - Выжженная трава

— Миша, оставь эти сантименты, говори, — сказал главный безопасник, которого, оказывается, звали Василием Федоровичем. Я, в принципе, это знал, но не запомнил. Теперь, наверное, не забуду.

— Мне сказали, что репортеры близко. Я предлагаю вынести тела сейчас, чтобы не давать яркой картинки. Медики сказали, что их можно увозить, криминалисты закончили. По вашей просьбе все сделали быстро.

— Что? Тела? Какие тела? — спросил я.

— Хорошо, Миша, увозите. Спасибо! — сказал безопасник и посмотрел на меня с тревогой.

— О чем речь, Василий Федорович!

Полицейский по имени Миша отчалил, а Василий Федорович сказал мне:

— Отличный парень, работали с ним в ФСБ, а после моего ухода не смог остаться под новым начальником. Атмосфера недоверия, гниение системы изнутри и взятки… Я хоть честно признался, что мне мало денег, и ушел в коммерцию, а другие просто добывают деньги как могут… Миша не из таких. Честный до мозга костей. Серьезный. Умный. Мало таких… А вот и результат «инцидента».

Здание временной лаборатории располагалось в бизнес-центре, отделанном стеклом. Красно-синие мигалки полицейских машин бликовали по темным стенам — во всем здании не было электричества. Двери распахнулись. Я зажал рукой рот, чтобы не вскрикнуть. Санитары в форме с надписью «Медицина катастроф» толкали тележки с черными мешками на них. Одна тележка, другая, третья… В общей сложности они вывезли восемь и стали аккуратно загружать мешки в машины.

Василий Федорович прокомментировал:

— Мы хотели вызвать дополнительные бригады, но врачи нас остановили. Помощь оказывать просто некому. Пятеро охранников, две уборщицы и один программист, который успел поставить помещение на сигнализацию. Все застрелены в голову, один выстрел на каждого. Никто не мучился.

Мне стало дурно. Когда я ехал сюда, я боялся только за судьбу программы, потому что это моя зона ответственности. Но теперь, когда дело приняло совсем другой оборот, стало плевать на программу. Я боялся за жизнь. И мне было безмерно жаль людей, которых я знал лично и которым обещал безопасность.

— А кто из наших?..

— Они все наши были, — ответил Василий Федорович, — и охранники мои, и уборщицы в нашей компании трудились, и программист. Молодой парень; по-моему, стажер как раз. Университетский. Отличные отзывы, Андреем зовут. Помните такого?

Андрей Спаленов — конечно, я его помню. Мне порекомендовал его университетский друг, который после ВУЗа остался преподавать на кафедре. Он сказал, что из потока четвертого курса Андрей самый толковый. Живет один с дедом, в деньгах нуждается, работы не боится. Подрабатывает ночным барменом, потому что у них с дедом нет жилья, приходится снимать комнату. Я согласился оформить его на полную ставку, чтобы он все свободное время посвящал «Большому брату». И что теперь будет с его дедом?..

Сзади хлопнула дверца машины. Я обернулся. Полина вывалилась из салона, и ее вывернуло наизнанку. Я поспешил к ней. Достал бутылку воды и пачку салфеток и протянул ей.

— Я вам говорила, — с трудом сказала она, пытаясь справиться со спазмом. — Я говорила вам.

— Я знаю, Полина, знаю. Держи воду…

— Вы должны похоронить проект, — сказала она и взяла из моих рук воду и салфетки. — Он уже унес слишком много жизней.

Я молчал. Пока Полина приводила себя в порядок, загруженные кареты «скорых» отчаливали одна за другой. За воротами я увидел вспышки — репортеры прибыли. Надеюсь, им не удалось заснять, как в машины загружали тела. Безопасник неподалеку раздавал команды, а мне на телефон пришло сообщение от помощницы президента с датой и временем экстренного совещания: через час, отель «Золотое кольцо», комната 883. Я вызвал для Полины такси, проводил ее до ворот, где до нас долетали вопросы журналистов, которых становилось все больше и больше. Сотрудники охраны на посту не пропускали их автомобили и не впускали их самих на территорию бизнес-центра. Я указал охраннику на такси, и машине позволили проехать.

— Полина, езжай домой. Отоспись. Завтра на работу не приходи. Звони, если что случится.

— Позвоните мне после собрания, — попросила Полина. Она была белая, как мел.

— Хорошо.

Она села в машину и захлопнула дверь, а потом открыла окно и сказала:

— Похороните гребаный проект.

Это было самое необычное совещание в моей жизни. Комната 883 располагалась на восьмом этаже гостиницы и представляла собой номер-люкс с тремя комнатами. В одной из них, шикарно обставленной гостиной, трое мужчин, один из которых я, а двое других — президент и директор службы безопасности — сидели в глубоких текстильных креслах под гобелен (а может, это и был гобелен), пили виски из стаканов с толстым дном и тихо говорили.

Президент в темно-синем костюме, волосы распущены, очков нет, кольцо блестит на мизинце. Директор службы безопасности был в точно той же одежде, в которой я видел его у здания временной лаборатории: серый костюм с мятной рубашкой и идеально начищенные ботинки, которые он отказался снять.

— Дима, — сказал Василий Федорович, обращаясь к президенту, — у нас огромные проблемы. И теперь мы не сможем это никуда списать.

Президент кивнул и обратился ко мне:

— Вова, скажи честно: программу реально допилить? Мы перенесем разработку в секретную зону. Сколько реально там работы?

— Это реально, Дмитрий Павлович, — ответил я. Это действительно было так. Оставалось совсем ничего: сшить готовые куски и протестировать программу, по ходу исправляя косяки, которые всплывут обязательно.

— Дима, ты что? Нас завтра же утром раздавят все, — сказал Василий Федорович. — Мы должны объявить о том, что проект закрыт и все уничтожено.

— Василий Федорович, — сказал президент, — не мне вам объяснять, откуда заказ на программу. Нам перекроют кислород, если мы не завершим проект.

— Вы считали, сколько людей вшито в эту программу? В прямом смысле слова? Еще восьмерых сегодня одним стежком. Мы должны сознаться, а после этого закрыть проект — и все.

Президент залпом допил виски, поднялся и налил себе еще из графина на столике.

— Завтра будет тяжелый день, — сказал он. — И это решение у нас должно быть взвешенным, точным и предполагать два варианта развития событий. Сегодня в шесть утра у меня встреча с нашим главным заказчиком, и по результатам встречи я должен выдать миру одно из двух решений.

— Из двух?

— Да, Вася, из двух! Перестань вести себя, как девчонка на похоронах одноклассника! Ты же понимаешь, что не все зависит от наших возможностей и желаний! Есть вещи куда более серьезные, чем гибель двадцати человек! Куда более серьезные!

— Двадцать человек? Но я знаю только про восемнадцать, — сказал я, — десять при взрыве и восемь сегодня.