Сергей Федоранич - Выжженная трава

Несомненно, это было больше, чем просто чей-то злой умысел, и больше, чем чье-то нежелание появления программы, которая способна поднимать стертые события прошлого и рассказывать о них.

— Когда Роман записал видео? — спросил президент.

— За несколько дней до смерти, — ответил Василий Федорович. — Вы понимаете, что это значит? Эта программа опасна.

Президент кивнул. Мне одновременно было интересно, о чем он думает, и не хотелось знать. В эту самую минуту я четко понял, что между мной — по сути, обычным умным парнем, у которого удачно сложилась карьера, — и этим человеком (я имею в виду президента компании, конечно же) пролегает огромная пропасть. Я человек, который в первую очередь думает о том, что тревожит всех людей. Здоровье и безопасность себя и близких, благосостояние. Он думал совсем о других вещах. В этом колоссальная разница, которая четко разводит полюсы: где я, а где он. Такие, как я, никогда не смогут думать так же, как думает он. Такие, как я, обречены сидеть в низах и довольствоваться подобными моему везениями, потому что на самом деле тут должен был находиться человек, который первым предложил бы президенту то, над чем он думает сейчас.

— Он хотел похоронить проект, — сказал президент, — и, вероятнее всего, что-то заложил в программу. Я подозревал, что Рому перекупили, но не думал, что он будет вредить. Вражина. Надо срочно отыскать в коде эту гнильцу и вычистить.

Мы с Василием Федоровичем потеряли дар речи. Безопасник, видимо, был из той же плеяды, что и я, и думал о том же: есть программа, которая способна предвидеть будущее.

— Под гнильцой ты понимаешь способность программы видеть будущее? — спросил Василий Федорович.

Президент посмотрел на него удивленно.

— Вы серьезно? Поверили в то, что сейчас увидели? А если бы он сказал, что результаты ДНК показали, что его отец Элвис Пресли, вы бы тоже поверили? Напомню, что Пресли умер в 77-м, тогда как Роман родился в 80-х… По-моему, в 82-м, он мой ровесник, если не ошибаюсь.

— Но ведь это легко проверить, — сказал я. — Давайте запустим программу и посмотрим сами.

— И попадем на тучу розыгрышей, которые Рома туда внедрил, чтобы напугать верующих во всякие мистические события. Я не хочу даже пальцем шевелить, чтобы опровергнуть его слова, потому что это глупо. И странно слышать от вас подобные вещи. Вы должны понимать, что будущее невозможно спрогнозировать, потому что никому не известно, какие именно события и в какой комбинации на него влияют. Не говоря уже о человеческих поступках, которые предугадать вообще нереально.

— Ну почему же, — возразил я, — человеческие поступки можно предугадать.

— Поступки групп людей — да, — ответил президент. — Но не индивидуума. На то он и индивидуум. А историю творят не группы людей, а конкретные люди. Я, вы, каждый наш сотрудник в отдельности. Давайте не углубляться в прогностику, достаточно просто включить здравый смысл.

Президент снова встал и подошел к столику с графином. Как-то вольно он себе позволяет пить, учитывая, что в шесть утра важная встреча с заказчиком с самого верха. Президент плеснул в бокал чуть-чуть виски и сел обратно в кресло. Его взгляд уже был немного затуманен даже за стеклами очков.

— Я понимаю, что вы сейчас в стрессе. Вы только что увидели мертвые тела восьмерых наших. Вы напуганы обстоятельствами произошедшего. Для нас это форс-мажор — мы ведь не армия, и сейчас не война. Но вы нужны со здравой головой и без бредней. Я думал, что в программе проблема, связанная только с тем, что код недоработан, и на это потребуется какое-то время. Но теперь ясно, что нужно делать глубокий аудит системы и выявлять уязвимость. Начните работу. Возможно, в отделе разработки — кроты. Их надо вычислить. Василий Федорович, займитесь. Вова, от тебя — аудит. Наймите кого хотите, мы сдвигаем проект на месяц, за который вы должны разобраться в ситуации и доложить мне о ее благополучном разрешении. Встретимся завтра вечером здесь же, обсудим детали по результатам моей утренней встречи. Все, расходимся. И выбросьте глупости из головы!

Я вышел из отеля «Золотое кольцо», распрощался с Василием Федоровичем и сел в машину. Безопасник был задумчив более чем обычно. Видимо, на него, как и на меня, произвели впечатление слова президента о том, что все сказанное Ромой — глупости.

Только президент не хотел даже мысли допустить, что нейронная сеть Мангирова действительно могла предсказывать будущее, а я такое допустить очень даже мог. Наверное, это также связано с тем, что мы находимся в разных плоскостях: он в какой-то невероятно стратегической, в которой такие, как я, вращаются в полном недоумении, а я сижу здесь, в более приземленной. Но, тем не менее, именно здесь, на земле, и рождаются подобные проекты, открываются новые горизонты и разрабатываются решения, которые меняют мир.

Я отправился в офис. По пути я позвонил Полине и сообщил ей, что необходимо тщательно проанализировать весь исходный код на предмет шпионских внедрений, на что Полина сказала, что уходит из компании.

— Я не готова жертвовать жизнью, — сказала она сиплым голосом. — А вы не видите никакой опасности, не воспринимаете всерьез. При таких обстоятельствах думать об опасности нужно мне. Я реально боюсь.

— Полина, послушай, ты сильно напугана, я понимаю, но все не так страшно, как тебе кажется, — пытался переубедить ее я.

— Это вы не понимаете, насколько все страшно, — сказала она. — Погибло восемнадцать человек. Восемнадцать. Да даже если бы погиб один человек, это было бы страшно. Вы представьте себе, что в лабораторию проникла девушка, совершенно бесстрашная. Она выстрелом в голову прекратила жизнь восьмерым, села за комп и абсолютно спокойно что-то сделала. Вы понимаете, насколько для нее эта ситуация была продумана и привычна? Она профессионал. И за программой охотятся люди, которые точно знают, что делают. А вы — нет. Вы ничего не знаете.

Получив эту тираду, я вспомнил, что совсем забыл сказать президенту и Василию Федоровичу о том, что все погибшие при взрыве были участниками проекта «Большой брат» и работали над программой. Чертыхнувшись, я сказал Полине, чтобы она все еще раз взвесила и подумала, и пообещал завтра детально обсудить с ней ее перспективы в компании, а после набрал Василия Федоровича и сказал ему.

Оказывается, он знал.

— То есть вы знали, что на людей, которые работают с «Большим братом», охотятся? Вы знали и ничего не сказали мне? Не предусмотрели дополнительных мер защиты?

— А чего вы так разнервничались? — спросил Василий Федорович. — Неужели слова покойного директора что-то для вас обозначили?

— Если вы имеете в виду, что я испугался, то ошибаетесь, — ответил я. — Мне не страшно.