Сергей Федоранич - Выжженная трава

— Лукавите, — сказал Василий Федорович. — Я видел, что страшно. И я уверен, что первым делом вы попробуете проверить истинность слов Романа. Запустите программу и посмотрите, что будет. Так ведь?

— Нет, — ответил я. — Президент прав — это глупости.

— Если это глупости, то бояться вам совершенно нечего. Не увидите ничего страшного, ведь так?

Я остановился на перекрестке и стал ждать зеленый, не отключаясь от звонка. Его мерное дыхание наполняло салон машины. Он молчал, не произнося ничего, и это дыхание стало зловещим, словно дышал монстр под кроватью.

— Не могу с вами не согласиться, — сказал я, чтобы что-то сказать в принципе. — Но и не стану этого делать, поскольку это пустая трата времени.

— Не стану вас переубеждать, — ответил Василий Федорович. — Всего доброго.

Естественно, первое, что я сделал, когда вошел в офис — сел за комп и загрузил программу. Потребовалось несколько минут, чтобы система запустилась. У нее еще не было интерфейса, и команды нужно было писать вручную, но это ерунда. Я запросил соединение с сотовой сетью, к которой был подключен мой телефон, и поставил на скачивание видеоролик из мессенджера. Это было не видео, снятое кем-то в сети, и запощенное для забавы, а мой личный ролик с отдыха, который я отправил своему товарищу. Я убедился, что программа стала скачивать видео из сети сотового оператора, к которой у нас было подключение в связи с тем, что мы оказывали услуги по технической поддержке их программы для целей СОРМ. Конечно, это называется использование сети в личных целях, но я использовал ее не для того, чтобы получить доступ к чужим файлам, а только к своим. Нарушение есть, но не критичное.

В это же время я включил ролик на своем телефоне и просмотрел его. Под зажигательную песню пятеро русских туристов резво отплясывали у бассейна, после чего двое из них нырнули в бассейн, и на том видео остановилось. Я запомнил момент — вот двое ныряют, полностью скрываются за бортиком бассейна (я снимал с лежака, поэтому особо не видно, куда поплыли парни — то ли «бомбочкой» пошли на дно, то ли расправили руки и проплыли вдоль бортика).

Видео скачано. Я задал программе команду воспроизвести его. Оно было точно таким же, как и у меня на телефоне. Я достал из стола распечатку команд, отыскал моделирование событий до момента начала ролика и запустил систему. Программа начала обработку видео, и через какое-то время пришло системное уведомление, что видео обработано. Вместо изначальных 45 мегабайт оно теперь весило 53 мегабайта. Я включил ролик.

Собственно, вначале не было ничего удивительного — телефон запомнил, как я настраиваю камеру, и эта информация отложилась где-то в коде записи, вот мне-то он ее и показал. После того, как видео закончилось, ничего не было. Я попытался еще раз запустить систему, но после обработки оно не стало больше, и я промотал вперед — ничего; вот он, момент погружения в воду, и дальше замерший кадр, означающий конец записи.

Я откинулся на спинку кресла с довольным лицом. Все-таки президент — не глупый человек, он не станет раскидываться словами, если не уверен в их истинности. Наверняка в программе есть немало уловок, которые заставят обывателей поверить, что она может моделировать будущее, хотя это и не так. Я расслабился и даже немного посмеялся над своей наивностью и глупостью. Да, прошлое можно вспомнить, но предугадать будущее невозможно.

Тревога отпустила, и я смог немного поработать. Я составил план аудита программы, подготовил все для того, чтобы код можно было анализировать. Разбил его на несколько больших кусков: производительность, моделирование, анализ, прогнозирование, компилирование и прочие, после чего составил набросок технического задания, которое предполагалось направить аудиторам. Потом еще составил заявку в ичар на подбор аудиторов и написал письмо с просьбой описать жизненную ситуацию каждого из погибших сегодня сотрудников, чтобы понять, как мы можем помочь их родственникам.

После чего удовлетворенный отправился домой.

Я уже давно лежал в постели, когда в голову пришла мысль, которая начисто отбила сон: а ведь я ни в чем не убедился, я провел неправильный эксперимент. Система не могла предложить мне будущее, потому что я запросил видео, которое было снято давно. Даже если программа смоделирует то, что было после окончания записи, это все равно будет прошлым. Мне надо было снять ролик в режиме реального времени и запустить программу. Только тогда я смог бы узнать, может ли программа прогнозировать.

Я смог бы сразу проверить это, ведь прогноз бы оказался реализован очень близко по времени, буквально подождать немного — и все ясно.

С другой стороны, откуда программа знает, что есть прошлое, а что — будущее? Да, в видео есть отметки о времени и месте его записи, но эти сведения можно удалить, и тогда система получит видео вне времени. Неужели только в таком случае хрупкие нити нейронных сетей начнут думать о том, что было дальше? Или как это вообще работает в понимании покойного директора?

Когда зазвонил будильник в 06:26, я все еще не спал, но был бодр и готов к этому дню. И знал, что нужно делать.

Ян опустил взгляд на малоприятную кашицу из талого снега, дорожной грязи и бурых ошметков. На джинсы не попало, а вот кроссовки заляпались. Открутил глушитель револьвера, сложил все в чехол, а чехол — в рюкзак и достал влажные салфетки. Он ненавидел грязь.

Жертва лежала на животе, в черной куртке, из-под которой медленно расплывалось липкое пятно. Кровотечение давно остановилось, а кровь продолжала вытекать из тела, повинуясь силе притяжения. Вскоре она просто перетечет в полость живота и перестанет выливаться наружу.

Он тщательно обтер кроссовки, завернул использованные салфетки в пакетик и положил в рюкзак, чтобы выбросить по дороге. Сделал фото убитого, отправил через Telegram человеку, который ждал фото, и вышел из глухого тупика на улицу. Сегодня пришлось побегать — жертва сопротивлялась до последнего, верещала не своим голосом и убегала, чем только облегчила задачу. Убить человека в шумном городе намного сложнее в толпе, чем в тихом тупике стоящих задом домов. Даже окон нет. Идеальное место, чтобы прервать чью-то жизнь. Странно, что жертве это было невдомек. Не бежал бы, оставался бы в толпе и выжил бы. Ян прокручивал в голове разные варианты убийства, но сошелся на том, что на улице нельзя — слишком много людей, кто-то из них может быть вооружен и даже выстрелить, и тогда все пропало.

Он перешел дорогу. С неба сыпала сухая серая крупа, как овсянка; опадала на плечи и таяла, превращаясь в грязноватые капельки. В городе слишком много котельных и чистого снега практически не бывает. Зачем этому городу столько тепла? Наверное, потому что люди, в нем живущие, никак не могут согреться от раскинувшейся вдоль и поперек нищеты и беспросветной тоски. Нужно обязательно поставить памятник глупости человека, который решил выстроить в черте города столько котельных. Конечно, в те времена все только и думали, что об экономии денег на транспортировку тепла, и не сообразили, что столько труб погрузят город в дымную серость зимой и летом.