Сергей Федоранич - Выжженная трава

Тогда он оставил его живым, но изможденным психически. Он сам не понимал, почему так сделал, ведь Эмин знал и как он выглядит, и что Симеон теперь с ним. Он оставил свидетеля, который легко мог его сдать. Конечно, Эмин доказать не мог, чем занимается Ян, и, по сути, предъявить мог только угрозу убийством, но и этого было достаточно для уголовного преследования. Убийца в тот день в отеле протестовал, делал так, что руки не слушались, ноги поворачивали назад, но Ян тогда твердо решил, что не убьет отца Симеона, даже будь он последней сволочью. Тогда он еще не был уверен, что Эмин совсем конченый человек. Сейчас, конечно же, он бы не стал перечить Убийце.

Те Самые Люди в лице его напарницы были правы: он раскис. По какой еще причине он оставил Эмина на Земле? Среди всех доступных ему не было той, которую можно было бы сейчас выложить против аргумента «раскис». И сейчас Ян точно знал, как следует поступить: написать сообщение Софии, чтобы больше его не ждали, и исчезнуть. Раствориться и не вспоминать ни о мальчике, ни о женщине, ни об Эмине. При таких обстоятельствах Эмина можно убить, чтобы… Что? Чтобы проучить? Но мертвые не являются наученными. Да, злость гложет, но смерть Эмина означает, что он по-прежнему остается раскисшим, потому что после исчезновения Эмин не будет для Яна угрозой. Убить Эмина и вернуться к Симеону и Софии невозможно, потому что даже если Эмин солгал и в полиции нет заявления, прилюдно убить человека и не быть задержанным все-таки невыполнимо. Без подготовки.

И потом, что скажет Симеон? Он ведь спросит. Он узнает. Открытое убийство не останется незамеченным, это Эмин действительно продумал хорошо.

Выход один: раствориться.

Ян пересчитал хрустящие купюры, сложил их в бумажный пакет, любезно предоставленный в кофейне возле банкомата, и спустился к Эмину. Тот ждал абсолютно спокойный, точно уверен, что Ян заглотил наживку и вернется с деньгами. Он взял пакет с деньгами и сказал, что пересчитывать не будет, потому что верит. Пожелал хорошего дня и обещал вернуться через год, не раньше.

Ян купил себе время подумать, как поступить дальше.

Но Эмин пришел снова всего несколько месяцев спустя. Остатки былой роскоши болтались на иссохшем теле, как рыночные тряпки. Он без конца втягивал сопли, красные глаза слезились, словно в них засыпали стеклянную крошку. Он поджидал Яна возле школы Симеона в окружении бегающих детей. Сегодня был большой концерт, который устраивали дети, и Ян хотел пойти с Софией, но она сильно простудилась и лежала с температурой. Поэтому оценить творчество юного актера фантазийной сказки братьев Гримм Симеона был командирован Ян.

— Чертов интернет, — сказал Эмин, встав перед Яном и суетливо переминаясь с ноги на ногу, — все-то в нем можно найти. И где ребенок учится, и что за мероприятия будут. Еле дождался, я на мели уже неделю. Мне нужны деньги.

— Ты получил деньги, — ответил Ян. — Следующая порция через год.

— Нет, — ответил Эмин и потряс головой, не глядя на Яна, — нет, нет, нет! Мне сейчас нужны деньги! Десять тысяч, не сто! Десять всего! Иди снимай, я тут подожду. Давай бегом, мне надо, ты же видишь!

— Нет, — ответил Ян. — Встретимся через год. Здесь, в двенадцать часов дня.

— Нет, нет, нет, — запротестовал Эмин, — ты не понимаешь, что ли? Мне сейчас надо, какой год?! Сейчас. Десять кусков. Налом. Без НДС.

А время оказалось дороже, чем думал Ян. Он видел, что Эмин скатился на чертово дно, ниже просто некуда. За месяцы, что прошли с первого платежа, еще зима не успела наступить, даже на каких-то деревьях листья не осыпались, а Эмин уже все снюхал или сколол.

— Мне без разницы, — ответил Ян. — Через год.

— Да нет же! — сказал Эмин и стал бить себя кулаками по голове, словно наказывал себя за то, что не может донести до Яна очевидную вещь: это он решает, какие правила, а не Ян. — Нет же, нет! Ты чего тупой-то такой? Я говорю, сейчас бабло надо, сейчас, не через год! И не сотка, а всего десятка. Зеленых.

Есть два способа устранить проблему: урегулировать и убить. Ян прикидывал, какие риски сейчас. Двор полон детей, окна школы выходят во двор, и, возможно, в каком-то окне сейчас стоит Симеон: все видит, все понимает и ждет развязки. В тот день Яну пришлось рассказать, что дядя хотел денег. София чуть не упала в обморок, когда узнала, что Эмин запросил сто тысяч, — правда, она думала, что рублей, и Ян не стал ее шокировать еще больше. Конечно, она знала, что он не испытывает каких-либо ограничений в деньгах, но не задавала вопросов, откуда они у Яна. Для нее сто тысяч рублей — огромная сумма, которую просто взять и выложить невозможно, нужно обязательно себя ограничить на несколько месяцев и скопить или залезть в долги, посадив на шею банкира. Симеон тогда поблагодарил Яна за щедрость и попросил больше денег не давать, и если из-за этого Симеону придется отправиться в детский дом, то поедет, но не позволит доить Яна. Неслабые для школьника рассуждения поразили Яна, и ему стало интересно, что скажет мальчик, если узнает о второй причине для шантажа: простреленном колене и попытке убийства? Но этого Симеону, разумеется, не сказал. Как и Софии.

София, кстати, и без Яна разобралась, что к чему. В тот день, когда Эмин впервые возник в их жизни, она дождалась, пока Симеон уснет, и позвонила Яну домой с вопросом:

— Что сказал Эмин, когда ты его нашел?

Яну пришлось рассказать историю семьи Симеона, из событий он утаил только намерение убить Эмина. История с побегом из Чечни стала для Софии откровением. Она не предполагала, что в современной России могут быть такие нравы и такие способы проявить волю старшего поколения. Она говорила обтекаемыми и корректными фразами, Ян выражался куда более прямолинейно. Но вот куда привела свободная жизнь Эмина и кто в этом виноват, для обоих осталось непонятным. Она отказалась брать с него деньги за следующий месяц, сказав, что будет выходить на работу и зарабатывать. Яну пришлось согласиться, однако он продолжал посылать ей на карточку больше, чем было нужно для покрытия текущих расходов Симеона. Это ее расстраивало, но Ян был непреклонен: это не зарплата, это возмещение расходов. Это он ее втянул, так почему расходы должна нести она?

Эмин гундел, не мог устоять на месте, его потряхивало изнутри, он пританцовывал и дышал, широко раскрыв рот, на вспухшие красные кисти рук.

— Да что ты телишься-то?! — сказал Эмин и вдруг заорал: — Я ПОЙДУ В ПОЛИЦИЮ!!! В ПОЛИЦИЮ ПОЙДУ!!! ДАВАЙ ДЕНЬГИ УЖЕ!!!

Ян отвернулся и пошел в школу. Эмин бежал следом и орал про полицию, про то, что у него украли сына, и еще что-то, пока Ян обдумывал ситуацию. Наконец Ян понял, что нужно делать. Он развернулся и вмазал Эмину по лицу, вышибив из него дух. Эмин рухнул на землю. Дети, без того привлеченные криками Эмина, закричали, столпились вокруг. Ян достал телефон и вызвал «скорую», попросив прислать наркологическую бригаду. Некоторые родители, услышав разговор Яна с диспетчером «скорой», сориентировались, что речь идет о наркомане, и разогнали детей.