Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

Когда я поднялась на второй этаж ведомства, то увидела незнакомую женщину возле кабинета Полыни. Она переминалась с ноги на ногу и то и дело бросала нетерпеливые взгляды на коридорные часы.

Это была худенькая дама ростом едва ли метр шестьдесят, вся какая-то напряженная, бледная. Сквозь внешнюю холодность проступала едва сдерживаемая агрессия.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила я, по-хозяйски отпирая дверь ключом.

– Вы Полынь? – резко спросила женщина.

– Эм, нет. Я его коллега. А Полынь – мужчина, если что.

– Можете меня арестовать. – Женщина вызывающе вскинула голову. – Меня зовут Мелисса Дорьич.

Я поперхнулась кофе, который, к своему несчастью, решила именно в этот момент глотнуть.

– Проходите, пожалуйста, – прокашлявшись, вежливо предложила я.

Главное – завести ее в кабинет и не выпускать. А то вдруг передумает сдаваться? Тетечка-то с характером, вон как ноздри раздувает. Лишь бы Полынь поскорее приехал!

Я кое-как разгребла на полу проход, туда и сюда задвинув вездесущие газетные стопки. Мы с подозреваемой чинно уселись в замшевые кресла напротив друг друга. Я вспомнила, что вчера на ужине мы с Кадией договорились позавтракать вместе. Судя по всему, сие приятное дружеское мероприятие придется отменить.

– Мелисса, кхем. Сейчас вам надо послать ташени, которую я продиктую, женщине по имени Кадия из Дома Мчащихся, – заявила я максимально уверенным и начальственным тоном. Абсолютно идиотская ситуация, но…

Женщина нахмурилась:

– Ташени? Вы продиктуете?

– Да. Пишите. И попрошу побыстрее! – приказала я, барабаня ноготками по вытертой ручке кресла.

Если не дать Мелиссе время на раздумья, авось сработает. Наглость города берет. Надо только как-то по-деловому обыграть содержание.

– «Утренняя встреча отменяется. Веду допрос в 32-м кабинете. Если подозреваемая будет упираться – дам знать особо. А так действуем по плану Б. Ответа не требуется».

Планом Б у нас с Кадией издавна назывался перенос встречи на пять часов вперед. С утра на день, со дня на вечер. Послание я постаралась переиначить так, чтобы Мелисса решила, что это какой-то специальный рабочий момент, а не моя личная просьба.

Судя по тому, что госпожа Дорьич не стала задавать никаких вопросов, я преуспела. Ну, или ей было до фонаря на мои закидоны: человек, в конце концов, пришел сдаваться на милость правосудия.

Я пригляделась к ней повнимательнее: глубоко посаженные серые глаза, холеные руки, аккуратная укладка. Дама умеет за собой следить. Но взгляд бегает из угла в угол, пальцы трясутся, а волосы Мелисса поправляет так часто, что сразу видно – человек на грани истерики. Хорошо сдерживаемой, но истерики.

Мы сидели в тишине… Минут пятнадцать спустя дверь в кабинет открылась, и зашел куратор.

– Полынь, это Мелисса Дорьич, – представила я гостью, пока он не успел что-либо вставить. Мало ли, ляпнет что-то секретное?

– Ах, вот оно что. – Ловчий с любопытством уставился на гостью.

– Я пришла признаться. – Мелисса задиристо кивнула.

Именно «задиристо», я не ошиблась. Она вся выглядела так, будто мы ее снова и снова пытаемся склонить к неким нехорошим вещам, а она отказывается, ибо знает себе цену, хотя и понимает, что подобное поведение точно приведет к драке.

– Что ж, замечательно. А я уже настроился на долгие поиски по всему Шолоху. Побывал сейчас в вашей квартирке, кстати, – очень приятное место.

Полынь раскопал под горой бумаг табуретку и подсел поближе к подозреваемой. Она неверяще переспросила:

– Вы были у меня в Тихих Далях?

– Да, только что.

Я тоже удивилась: Тихие Дали – это, как видно из названия, район ни разу не центральный. Час с хвостиком от дворца в одну сторону. Как Полынь успел сгонять туда-обратно за какие-то сорок минут? Блефует небось. Хотя…

– Это Айрин? – Куратор достал из кармана имаграф с изображением трупа на льдине и безжалостно протянул Мелиссе.

Губы у той дрогнули и поджались:

– Да. Он убил ее. Я была права.

– Расскажите мне об этом.

– Я прошу вашей защиты.

Полынь поднялся. Он задумчиво почесал кончик носа, потом прошел в дальнюю часть кабинета, где на стене висела пробковая доска с невероятным количеством бумажек – улик, идей, возможных связей, теорий, – и стоял там около минуты, рассеянно поглаживая пальцами подбородок. Прикидывал варианты.

Потом Полынь обернулся к посетительнице и развел руками:

– Увы, Мелисса, могу предложить только хорошо охраняемую камеру в тюрьме.

– Пойдет. – Женщина откинулась в кресле и, собираясь с духом, прохрустела пальцами. – Э-э… Мы с Айрин…

– Как ее фамилия?

– Айрин Петриц. Мы с Айрин – члены королевского Общества по Сохранению Исчезающих Видов. Пару месяцев назад Айрин познакомилась с мужчиной, который разделял нашу общую страсть – интерес к драконам. Он сказал, что хочет отправиться к драконам и увидеть их вживую.

– Каким образом? – прищурился Полынь. – Драконы уже тысячу лет спят за Скалистыми горами, накрытые непробиваемым магическим куполом.

Мелисса прикусила губу, будто стыдясь:

– Этот мужчина поклялся, что он знает, как построить телепорт.

Брови Полыни взлетели вверх. Я наклонила голову вбок, прислушиваясь внимательнее.

– И вы поверили ему? Этим сказкам? – подпустив в голос презрения, спросил Полынь.

– Я – нет, а вот Айрин – да. Она клялась, что он знает, о чем говорит.

– Как его зовут?

– Не знаю. Он просил называть его Часовщиком Тактом.

– В официальных бумагах общества он тоже записан как Часовщик Такт?

Женщина нетерпеливо пожала плечами:

– Нет у нас никаких бумаг. Собрания открыты для всех желающих. И анонимны – мы используем полумаски. Я решила, что Такт какой-то мистик, многие из них любят наводить таинственность. Да и Айрин сама такая… была. Религиозная, немного странная. Она чуть ли не молилась на Часовщика. Мне этого хватало.

– Ладно. Такт хотел к драконам. Что дальше?

– Ему нужна была помощь с материалами для телепорта. В ответ он обещал взять нас с собой.

Неожиданно свет в кабинете мигнул: магические аквариумы с осомой сначала разгорелись ярче положенного, потом резко потемнели и снова зажглись. Мы с Мелиссой никак не среагировали, продолжив сидеть, как было. Мало ли какой скачок в магическом фоне? Такое случается.

Для Полыни, однако, подобная перемена освещении что-то значила.