Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

Полынь пожал плечами:

– Ладно, магическая так магическая. Но ведь оружие ты в руках умеешь держать? Меч? Лук? – Я лишь качала головой, и Полынь с внезапно вспыхнувшим азартом ахнул: – Может, троллью секиру?!

– О боги небесные, нет, конечно! Как ты себе это представляешь? – Я рассмеялась. Потом признала: – Зато я круто играю в тринап.

Куратор воодушевился:

– Прекрасно! Теперь понятно, почему ты так метко швыряешься золотыми яблоками. Советую отныне не стесняться брать с собой пару булыжников на дело. А в твое обмундирование мы включаем биту и лассо.

Лицо у меня вытянулось. Полынь прыснул:

– Будешь у нас хулиганистая Ловчая в стиле бедняцких кварталов. Нулевой уровень героики, ну да все мы с чего-то начинали. Без шуток, практически любого врага можно сбить, заарканить и потом вырубить битой. Так что ты укомплектована. Что дальше? Наручники? Я выдам тебе обычные, не магические. Еще проблемы есть, напомни?

Я в этот момент все еще представляла себе картину маслом: то, как я хожу по городу с прицепленными на ремень битой и веревкой, камни оттягивают карманы, на плече обделавшийся с непривычки Марах, в глазах – стыд и ужас. Полынь правда думает, что это не вызовет вопросов?

– Наверное, на этом все, – прикинула я. – Правда, если мне опять встретится Ходящая, я ее таким набором не одолею…

Куратор отобрал у меня принесенные Селией папки и поудобнее устроился среди подушек.

Он пролистывал документы, быстро пробегая их глазами:

– Не боись. Тут все довольно заурядно, хотя и муторно.

– Когда мы ехали регистрировать смерть Джи Бастерса, то тоже так думали, – проворчала я.

Внемлющий строго покачал головой:

– Все, Тинави, сеанс психотерапии на сегодня закончен. Садись за стол и готовься писать. Нам надо проанализировать новую информацию по маньяку и сформировать список задач на ближайшие два дня.

Я повиновалась. А что было делать?

Я протиснулась мимо трупа (небеса, когда там уже коронеры придут?!) и послушно устроилась за столом. Куратор, сидя на подоконнике, закинул согнутую левую ногу на правую и беззаботно покачивал ступней.

Кажется, маленькая победа над моей неприспособленностью к самостоятельным действиям приободрила его. Так всегда и бывает: если навалилась куча жутких дел, попробуй решить хотя бы одно, самое простое, и оптимизм вернется. А вместе с ним и силы для грядущих подвигов.

Жизнь на удивление проста и приятна для тех, кто не боится действовать.

Прах побери… Мне кажется, или я только что процитировала Мелисандра Кеса?

Несколько торжественных ударов гонга раздалось в главном холле Иноземного ведомства и, поблуждав по этажам и коридорам, достигли нашего кабинета.

– Полынь? – негромко окликнула я коллегу. – Это что?

Где-то за высоченными стопками бумаг послышалось недовольное кряхтение.

– Время обеда. Я и забыл, что ты первый раз сидишь в кабинете. Этот гонг каждый день бьет. Давай сделаем перерыв.

Я попробовала встать и чуть не рухнула: ноги совсем онемели.

Последние несколько часов мы работали с документами, сидя на полу. То и дело к нам прибегали архивариусы и приносили все больше бумаг. Периодически куратор отправлял в долгий полет веселеньких ташени. Иногда в качестве ответа они приносили голосовые сообщения отправителей очень разного характера: «Полынь, ты меня достал! Приходи и спроси сам!», «Сэр, все будет сделано в кратчайшие сроки, сэр», «Восемнадцать, четырнадцать, три нуля, беззаботность, тринадцать. Винца перед сном?».

И, конечно, мое любимое: «Да, малышулька моя, обязательно!»

Над этим я громко поржала, но куратор отказался как-либо комментировать записку. Хотя я уговаривала его очень долго. Даже журналисты «Вострушки» могли бы позавидовать моему упорству.

Полынь, кажется, был апологетом хаотического изучения материала. Куратор делал все и сразу, причем, пока он подписывал левой рукой распоряжения, то правой успевал смешивать себе какой-то ядреный порошковый коктейль. Судя по запаху – снова лекарства. Я постепенно перемещалась поближе к открытому окну, чтобы дышать свежим воздухом, а не этой бешеной смесью меда и эвкалипта.

К двум часам пополудни мне начало казаться, что моя голова неминуемо лопнет от обилия информации. Я путалась в делах, уликах, адресах и чужестранных именах. По просьбе куратора прикрепляя на его пробковую доску бумажки и соединяя их ниточками, я в какой-то момент дорукодельничалась до того, что обвела саму себя как главную подозреваемую по дворцовым убийствам…

В общем, обеденный перерыв был очень кстати.

– Лучший отдых – смена деятельности, – провозгласил Полынь, зевая и потягиваясь. – Поэтому мы с тобой идем гулять к стоянке кентавров. По дороге подводим промежуточные итоги, и дальше ты отправишься в самостоятельное плавание. А я вернусь в эту бумажную преисподнюю.

Перед выходом мы также заглянули в арсенал ведомства, где я от души повеселила дежурного гнома, попросив выдать мне биту и лассо.

– Милочка, твои вкусы пришлись бы по душе моему прадеду! – ощерился гном. – Он был неотесанным горняком и относился к людям, как к скоту.

Я кисло улыбнулась, прицепляя свое «недооружие» к ремню. Полынь ободряюще похлопал меня по плечу и вручил дополнительные радости: наручники, имаграф и две бутылочки с какой-то белесой жижей внутри. Я распихала это по карманам и мгновенно превратилась из цивилизованной горожанки в странного бомжеватого туриста.

– Ты только смотри, не падай с этими бутылочками в кармане, – предупредил Полынь. – А то нехорошо получится.

– А что это?

– Зажигательная смесь. Без магии. Разбивается и взрывается. На тот случай, если бита и аркан все же не помогут.

Гном зловредно захихикал, прикрывая рот волосатым кулачком, а я поперхнулась:

– Ты хочешь, чтобы я таскала в кармане взрывчатку?

– Мое дело предложить, а там сама решай.

Я вынула бутылочки, сняла с шеи шарф и обмотала их тканью. Так надежнее. Но в карман не влезет.

– А у вас есть рюкзаки? – со вздохом обратилась я к арсенальному гному.

И пошло-поехало… Как только у меня появилось дополнительное место, куда можно было класть вещи, этих вещей стало в три раза больше, чем планировалось. В бесформенный холщовый рюкзак веселенького желтого цвета перекочевал выданный Полынью инвентарь, потом кое-что из ранее запихнутого в летягу.

Но место еще оставалось, и добрый куратор не мог позволить ему пропасть даром. Так что вскоре моя переносная коллекция пополнилась перочинным ножом, гербовой бумагой ведомства, печатью с именем Полыни из Дома Внемлющих, лупой, листком с адресами основных информаторов, набором для снятия отпечатков пальцев, пустыми папками с горделивым профилем ястреба и банкой с болотными огоньками на случай, если меня застигнет темная ночь в лесу.