Джаннет Инг - Под маятником солнца [litres]

Однако правда куда более прозаична. Семиотическую моль всего лишь привлекает запах железных чернил, использовавшихся в старинных рукописях, а разрушение этих документов связано со слабокислой природой самих чернил, которые со временем разъедают пергамент. «Пыльца» с крыльев мотылька обладает галлюциногенными свойствами, тем и объясняется шепот, который слышит человек среди клубов моли и пыли старых библиотек.

Личинки не описаны.

Вскоре после возвращения в свою комнату, когда я держала в руках дневник преподобного Роша, в дверь постучал мистер Бенджамин, чтобы сообщить об обеде.

Я неохотно отложила полную секретов тетрадь. А ведь мне так хотелось сравнить рассказ Саламандры с записями самого Роша. Таинственные слова экономки почти ничего мне не дали, но я надеялась, что они все же смогут что-нибудь прояснить. Почему Рош считал это место аллегорией?

Мистер Бенджамин поначалу казался таким же, как обычно, его движения были, как и всегда, неторопливы, однако причуды сделались не такими явственными. Гном ссутулился, словно ему на плечи тяжелым грузом легло уныние.

– Ваш брат и подменыш ожидают вас за обедом, мисс Хелстон, – сказал он. – Если желаете, конечно.

– Спасибо, что сообщили, мистер Бенджамин, – ответила я самым учтивым тоном, надеясь успокоить взволнованного гнома. Его взгляд метался из стороны в сторону. – Я с удовольствием к ним присоединюсь.

– Прошу вас следовать за мной, мисс Хелстон. Сегодня они ужинают в большом зале, который, мне кажется, вы еще не видели, – продолжая дрожать, он низко поклонился.

Мистер Бенджамин повел меня вниз по винтовой лестнице, а затем через галерею, полную прекраснейших пейзажей. Картины притягивали взгляд тревожным сочетанием привычных холмов, деревьев и рек с необычными небесами и диковинным колоритом.

– Все эти места расположены в Аркадии, мистер Бенджамин? – спросила я, чуть замедлив шаг перед горной грядой, которая вцепилась в землю, точно огромный шестипалый кулак.

– Да, – ответил мистер Бенджамин. Затем нахмурился, и его глаза вновь забегали. – И нет.

– Одни из них реальны, а другие нет?

– Нет, – он облизнул губы черным языком и сглотнул, – но и да.

– Боюсь, это не ответ, мистер Бенджамин.

– Реальность в этих краях – странная, очень странная вещь, мисс Хелстон.

Я остановилась. Мое беззаботное любопытство улетучилось, едва взгляд упал на последнюю в длинной галерее картину. При виде открывшегося глазам пейзажа во рту пересохло. Передо мной была прибрежная поляна, поросшая плакучими ивами. Река немыслимым образом завивалась вокруг заросшего деревьями острова, как бы беря его под защиту своей тугой спирали. Все это казалось до боли знакомым.

Ивы любовно склонялись к реке и ласкали воду перешептывающейся листвой. Я подумала о тайнах, которыми они делились, и странная дрожь пробежала по моей спине.

– Мисс Хелстон?

Раздались шаги возвращавшегося гнома, который до того момента пребывал в уверенности, что я все еще следую за ним. А мне было не оторвать взгляда от хоровода ив.

– Это место реально? – услышала я собственный вопрос, но голос мой звучал как будто издалека.

– И реально, и нет.

– Значит, я могу туда отправиться?

– Обойдется недешево, – пожал плечами гном, но его сердце явно не лежало к этому разговору.

Я глубоко вздохнула, отбросила воспоминания, которые болезненным узлом завязывались в груди, и заставила себя посмотреть на спутника:

– Вы опять излишне загадочны, мистер Бенджамин.

– Приношу свои извинения. Это было очень грубо с моей стороны.

Он старался произносить слова гораздо четче, чем обычно, даже чрезмерно, отчего движения его губ превращали оксфордский выговор в пародию. Гном снова оглянулся с видом ребенка, который задумал стянуть что-нибудь из кладовой.

– С вами все в порядке, мистер Бенджамин?

– Нет, нет, совсем нет. Нет, – еще один вороватый взгляд через плечо. Затем гном снял очки и протер их о свой драный жилет. – Я очень боюсь Бледной Королевы.

– Маб?

Он съежился:

– Лучше не называйте ее по имени, мисс ‘элстоун.

Я не смогла определить акцент, проскользнувший в его хриплом голосе, но когда мистер Бенджамин, нахмурив брови, встретился со мной взглядом, всякие сравнения с детской робостью исчезли. В его глазах стоял неподдельный ужас.

– Тому есть причина?

Он покачал головой, опустил затуманившийся взгляд и снова дрожащими руками надел очки. Его акцент вернулся, но в этом чувствовалась некая приземленность. Мистер Бенджамин отчего-то стал казаться более реальным.

– Некоторыми вещами в этих краях учишься не рисковать.

– Рисковать?

– Имена обладают древней силой, мисс Хелстон. Я бы обратил на это внимание.

– Я… я так и поступлю, – я одарила его, как сама надеялась, храброй и ободряющей улыбкой.

– Поговаривают, что Воющий Герцог и Властитель Ветров самые жестокие. Поговаривают, что Повелевающий Страхом самый сильный и могущественный. Хранитель Торжища самый расчетливый. Цветастый Король, Та, Что Спит За Горами, и Потерянные Императоры самые непредсказуемые и непостоянные… Все это правда, вы должны понимать, – он сглотнул. – Но осмелюсь сказать, больше всего я боюсь Бледной Королевы.

– Почему же?

В ответ губы мистера Бенджамина растянулись так сильно, что стали видны его скругленные коричневые зубы. Это была улыбка, но без малейшей капли веселья.

– Потому что она самая человечная.

Большой зал располагался в сердце самой старой, как я сочла, части замка. Здесь оказались украшенные геометрическими узорами каменные арки и огромный пустой камин. На овечьих шкурах чернильной лужей растекся пес. Сверху на нас взирала открытая галерея для певчих.

Лаон одиноко сидел во главе длинного, обставленного стульями стола. Мой брат развалился на позолоченном троне, держа в руке широкий бокал с вином. Взгляд Лаона блуждал где-то очень далеко, и, когда я вошла, он на меня даже не посмотрел.

На другом конце стола было приготовлено еще одно место, куда меня и загнал мистер Бенджамин.

Меня дожидалась супница в форме притаившегося кролика. Тот был сделан из фарфора, а ручкой служили его длинные уложенные вдоль спины уши.

– Мы можем приступать к обеду. Ариэль к нам не присоединится, – произнес Лаон.

Ее имя. Снова.

Должно быть, они сблизились, когда он, приехав сюда впервые, отметил ее дружелюбное, почти человеческое лицо среди прочих фейри. Наверное, она стала для него желанным напоминанием о мире людей, тихой гаванью.