Джаннет Инг - Под маятником солнца [litres]

– Мы оба помним, как солнце привязали к колеснице, брат.

– Ты ранишь меня, – отозвался тот. – Хотя допускаю, что все это может быть ее попыткой заявить свои права на зиму. Стоило, должно быть, довольно дорого, этот снег не привозной.

– Охота среди снегов такая скучная, – сморщила нос его сестра. – И я уже слышу, как приближается буран – он вроде бы должен прибыть из Финляндии. Там просто рук не хватит сделать столько снега.

И тут раздался грохот. Я подпрыгнула от неожиданности и, взглянув на окна, увидела, что снаружи началась метель. На фоне черного неба проносились белые хлопья.

– Как же вовремя! – сказал незнакомец, и, подчеркивая его замечание, сильный порыв ветра швырнул град в стеклянные двери.

– Совсем наоборот, брат, – возразила незнакомка, поправляя его размотавшуюся тогу, затем выдохнула, и кожа у нее на щеках затрепетала, словно жабры. – У меня не было времени полюбоваться снегом ручной работы или последним творением Джека [71] Джек Фрост – сказочный персонаж, который отвечает за стужу и снегопады. . А теперь их погребет под всем этим природным градом.

– Он будет совсем как в прошлом году. Я именно такому отдаю предпочтение, когда мы покупаем лето.

– Прошли десятилетия, разве нет? В тот год мы были такими ненасытными до лета, – еще один вдох, и жабры на шее незнакомки превратились в зеленые с золотом глаза.

Внезапно окна залил яркий свет и заполнил бальный зал. Молния.

– Мы собирались представиться, – напомнил незнакомец и вновь обернулся ко мне. – Я – Пенемуэ [72] Ангел написанных слов. В енохианских преданиях упоминается как страж. Освобождает людей от глупости. , известный как То, что Внутри, а это моя сестра Касдейя [73] Ангел-лекарь, учил людей траволечению, абортам, избавлению от болезней мозга, а также борьбе с демонами и духами. , известная как Укрытая Рука и Астролог Крови.

– Не думала, что мы воспользуемся этими именами, брат.

– Поднеси любое имя к свету истины, и его звуки сольются в радугу. Оно ничего не значит. И эти ничем не хуже других, – растягивая слова, проговорил Пенемуэ и взял у проходившего мимо слуги бокал вина. – Нам не нужно их скрывать, как делает Маб. Мы не знаменитости. Никто не читает книгу стражей.

– Но я предвкушала, что назову себя распущенной, дорогой брат, – ее невесомые волосы колыхнулись. – По примеру Бледной Королевы.

– Подозреваю, человек сочтет неуместным, если я представлю тебя как Распутницу, – судя по голосу, он ухмылялся.

– Я… – я замялась, внезапно испугавшись важности и могущества имен.

Пенемуэ шагнул ближе и, наклонившись, изучал мое лицо. Я могла заглянуть за край его маски: под кожей змеились белые вены, постоянно меняющиеся, почти похожие на небрежно записанные слова. Его дыхание пахло клеем на корешках новых книг и густыми чернилами старых.

Я чувствовала себя загнанной в угол.

– Я – Кэтрин Хелстон, сестра преподобного Хелстона.

– Ну конечно, миссионера. – Касдейя взяла из рук брата бокал и сделала глоток. – Ты должен был догадаться.

– С-слова у вас на коже и одежде. Они что-нибудь означают?

Пенемуэ улыбнулся, и в его улыбке отразился оскал черепа:

– Зачем тебе это знать?

– Мне стало любопытно. Не узнаю этот язык.

– Наш Извечный Отец и его Незаконнорожденный Сын могут на него претендовать, но принадлежит он не только им. Ты имеешь право изучать этот язык, как и любой другой, хотя не думаю, что сумеешь постичь его тайны. Чернила и бумага способны бросить вызов даже смерти.

В горле стоявшей позади него сестры заклокотал смех:

– Вечно ты драматизируешь. На нее, брат, не так легко произвести впечатление, как на ту, другую.

– Но прах так же способен учиться, как и глина. А мне не нравится наставлять тех, на кого это не производит впечатления, – обиженно сказал Пенемуэ и отступил в сторону, забирая у Касдейи свой бокал, и та шагнула вперед. Они льнули друг к другу с завидной вольностью.

– Эта не так проста, – сказала Касдейя, взглядом пригвоздив меня к месту. – Если хочешь, малышка, могу раскинуть твою судьбу на крови. За меня скажут звезды.

Ее брат резко рассмеялся.

– Не обращай на него внимания. – Касдейя взяла меня за руку: – Ты ведь всю свою жизнь хотела со мной поговорить, так?

– Р-разве?

– Ты – человек. А люди нас любят. – Она гладила мою ладонь, точно комнатную собачку. – Вы так отчаянно хотите с нами поговорить, что видите нас повсюду. Вы смотрите через ваши границы, ваши стены, и вместо своих сородичей видите нас. Когда ваши корабли уплывают вдаль, а страны и континенты открывают друг друга, то вы видите не других людей. Вы видите нас. Вы хотите нас видеть.

На хорах снова заиграла музыка. Птицы запели на три такта.

– Однако сейчас тебе придется нас извинить, – сказал Пенемуэ, протягивая сестре руку. – Мы просто обязаны потанцевать.

Та обвила его руками, а он притянул ее к себе до неприличия близко. Под неровный ритм вальса они прижались друг к другу и с потрясающей грацией закружили по комнате. Нимб золотых оборок Касдейи веером расходился позади нее, словно похожие на крылья плавники золотой рыбки. Она как будто была под водой.

Странные брат с сестрой все вальсировали и вальсировали, и, несмотря на свои старания, я потеряла их из виду. Танцы сменяли друг друга, заводные куклы смешивались с гостями-фейри.

Я снова нашла Лаона, который несчастно стоял у высоких стеклянных дверей, выходивших на освещенный двор. Снаружи под тихое воркование фейри потрескивала молния.

– Тебе не холодно, брат? – спросила я.

На его темных волосах лежали снежинки, и мне захотелось их смахнуть.

– Очень, но у меня есть спиртное, и я предпочел бы находиться здесь, а не там, – с этими словами он сделал большой глоток из фляжки. Его дыхание пахло бренди.

– Я думала, ты будешь наслаждаться встречей с таким количеством фейри.

Он покачал головой и сделал еще один глоток:

– Если бы все было так просто.

Птицы на хорах замолчали, и механические гости замерли, не завершив жестов. Все повернулись к Бледной Королеве, которая стояла на возвышении в дальнем конце зала.

– Еще раз добро пожаловать, мои добрые друзья, мои дети, моя семья, – раздался ее голос.

На ней была все та же деревянная корона, которая подчеркивала сходство королевы с совой. Слои коричневых перьев ее платья пронизывали кольца чешуйчатых тел. От длинных извивающихся змей отражался свет, цвет их был ядовито-ярким.

– Я рада видеть здесь столь многих и надеюсь, что мои развлечения доставили вам удовольствие.

Гости кивали и шептались между собой, издавая неясные звуки.

– Но мне уже порядком наскучили иллюзии, – сказала Маб. – Думаю, что с меня хватит магии, заставляющей всех видеть иное.