Джаннет Инг - Под маятником солнца [litres]

Мой взгляд задержался на серых фигурах гладкошерстных уиппетов. Те двигались с неземной грацией, всматривались в горизонт и подергивали ушами. С острой болью вспомнился родной дом и охотничьи собаки нашего отца.

Но вот гиен я увидеть не ожидала. И лишь услышав их хохот, догадалась, что это за темные, полосатые псы с широкими плоскими головами и жесткой шерстью. Их языки вывалились из красных пастей, а морды раскачивались, наблюдая и выжидая.

Послышался грохот копыт, и к ним подъехали фейри. Первым среди них был Пенемуэ. Позади него алым знаменем реял край тоги. Черная кожа резко выделялась на фоне красного одеяния и белого скакуна. Его сестра была рядом – яркое пламя верхом на кобыле цвета крови. От галопа костюм для верховой езды развевался над землей, смешиваясь со складками длинной мерцающей вуали и просвечивающими сквозь нее сверкающими волосами, похожими на хвост золотой рыбки.

Маб приветствовала гостей с обычными для себя любезностью и улыбками, хищный вид которых в этот день стал особенно заметен.

Неподвижно сидя на своем призрачном коне, я едва могла сосредоточиться на открывавшемся передо мной зрелище. Отчаянно хотелось, чтобы разум опустел, но это был не выход. Я видела брата и чувствовала на себе его взгляд. Ощущала знакомый горячий румянец и проклинала свою кожу за предательство. Вокруг меня внезапно закружил ветер, и я вздрогнула.

Бледная Королева приказала выпускать добычу, и поднялась суета. Я боялась того, что произойдет дальше.

Из рук распорядителя охоты вырвалась маленькая синяя полоска.

– Готово, – объявила Маб, и ее лицо расплылось в улыбке.

– Кого это Маб хочет убить сегодня? – вместо приветствия спросил Пенемуэ, поворачивая своего норовистого скакуна в мою сторону. Теперь, когда на его лице не было маски-черепа, золотые шрамы енохианских меток на коже стали еще заметнее. – Ты не знаешь?

– Бенджамина Гудфеллоу, – услышала я собственный голос.

– Неужели? – произнес Пенемуэ. Позолоченная чешуя его белого зверя сверкала на солнце.

Я кивнула.

Поравнявшись с братом, Касдейя рассмеялась:

– Возможно, но отчего это должно позабавить Маб? Убийством скромного садовника не покажешь свою власть. Не грех убить того, у кого нет души.

– Но что есть душа, дорогая сестра? – В голосе Пенемуэ звучала теплота, которая вызывала у меня зависть и заставляла мою собственную свиваться кольцами где-то глубоко внутри. – Дыхание ли она, что передалось из уст Творца его детям? Или нечто неповторимое, принадлежащее человеку, тому, кто подобен божеству?

– Мне не следовало потакать твоей склонности к схоластике.

Он откинул голову назад и издал раскатистый звук, который я приняла за смех.

– Возможно, я слишком много разговаривал со смертными богословами.

– Они так редко задают правильные вопросы, – заметила его сестра, сдерживая своего беспокойного скакуна, – вечно отвлекаются на детали. Но это не ответ на мой вопрос: почему гном? В чем же тут шутка?

– Возможно, в том-то и есть шутка, – ответил он. – Тут ведь убийство, а не размышления о природе греха.

Снова затрубили охотничьи рога, и мы выехали.

В воздухе ощущалась зимняя свежесть, маятниковое солнце светило ярко и ясно, его лучи пронзали серую листву. Лесной полог из невообразимо перепутанных ветвей был почти прозрачным, словно старое, покрытое инеем стекло.

Лес появился недавно.

Там, где прежде простирались бесконечные серые туманы, теперь раскинулись густые заросли деревьев и кустарников. Из мглы, окружавшей Гефсиманию, Маб создала лес и призвала его к жизни.

Наши скакуны топтали его копытами, и подлесок снова превращался в туман, а в воздухе витал неуловимый, навевающий тоску запах дыма. Пенемуэ и Касдейя продолжали весело болтать.

Охотники рассредоточились, отыскивая маленькое синее существо. Некоторые своры собак отступили, а другие исчезли в сером лесу. Одна из гончих, кажется, напала на след, и мы устремились за ней.

Я едва могла разобрать, что мы ищем. Все происходило словно во сне. Мой конь рванул, почти не обращая внимания на понукания моих рук и коленей. Он следовал за остальными скакунами и дергал ушами, слыша призывный лай псов. Он был сам себе хозяин.

Может, так же чувствовали себя апостолы накануне казни Христа? Неужели я – это Петр, обреченный трижды отречься от Иисуса до первых криков петуха?

Огромную, неуправляемую свору сотрясал лай.

Я дернула поводья, но скакун продолжал мчаться вперед. Не хотелось становиться свидетельницей происходящего. Я вспомнила доверчивые глаза мистера Бенджамина, его бесконечные вопросы и, несмотря на его внезапную решимость перед лицом мученичества, по-прежнему была мрачна.

Я пыталась представить, как когда-нибудь этот миг попытаются воссоздать простыми словами, и не могла. Первый фейри-мученик. Если ничего другого не оставалось, мне следовало увидеть все самой.

Гиены перетявкивались между собой, а затем завыли – громко и протяжно. Болезненный звук больше походил на крик ребенка, чем на вой зверя.

Будет ли мистер Бенджамин кричать?

Свора терьеров в сильном возбуждении зарычала и залаяла на крону одного из деревьев. Псы кружили вокруг ствола и подпрыгивали. Между туманными листьями едва просматривалась синяя белка.

– Я знала, что стоило взять хорьков, – медленно, хотя и без раздражения, произнесла Маб и выжидающе протянула руку, в которую один из охотников торопливо вложил пращу и камешек.

С нескрываемым ликованием королева метнула камень в ярко-синюю белку. Промахнулась, но удар пришелся по стволу, и его силы хватило на то, чтобы с веток посыпались листья. Еще один фейри запустил камнем в стремительного зверька.

Спустя дюжину попыток синяя белка упала с дерева.

Терьеры приблизились к ней, и мое сердце подпрыгнуло к горлу. Я затаила дыхание. Вцепилась в поводья. Ногти впились в кожу.

Хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Из зарослей выскочил огромный синий кабан и вслепую помчался в лес. Небольшая компания фейри немедленно бросилась в погоню. Оставшиеся охотники разразились радостными криками, а улыбка Маб стала еще шире. Егеря перестроились и перекрикивались друг с другом хриплыми голосами.

Теперь стало ясно, что мистер Бенджамин собирается притворяться разными зверями, чтобы развлечь гостей.

Охота продолжалась.

Мы ехали несколько часов, то находя, то теряя след. Мистер Бенджамин менялся – от кабана до оленя и лисы. Во мне вспыхнула надежда, что Маб заскучает и прекратит жестокую погоню.

– Хочешь узнать секрет? – раздался голос Бледной Королевы.

Я обернулась и увидела, что Маб направила своего скакуна ко мне. Я нерешительно кивнула.