Джаннет Инг - Под маятником солнца [litres]

– Нет, это неправда.

– Я сделала все, что могла, чтобы защитить тебя от этого знания. Бледная Королева подначивала тебя, намекала. Она хотела, чтобы ты встретилась со своим подлинником. Но я не хотела, чтобы ты узнала. Не хотела, чтобы ты страдала как я, когда они предъявили свои права на меня.

– Но… – я покачнулась.

От ее слов все мое прошлое представало в ином свете. Я хотела отвергнуть то, что она сказала, но такая спешка с охотой перевешивала любые возражения. Отчасти я словно всегда знала правду. Все вдруг обрело смысл: мое недовольство, мои амбиции, мои чувства к Лаону.

– Прости, что не сказала тебе раньше. Я не могла. – Она на мгновение опустила голову, плечи затряслись от беззвучного смеха. – Для них это – жестокая шутка. А теперь мне очень жаль. Очень.

Поводья все еще были у меня в руке. Я знала, что хочу сказать и сделать. Я прижала их к ее слабым, трясущимся пальцам с отдавленными до синевы ногтями и изодранной кожей.

– Они догоняют. Тебе надо бежать. Ты все еще можешь взять мою лошадь.

Она отказалась от поводьев, сунула их мне обратно и покачала головой:

– Ты должна меня убить.

– Я не стану. Прошу тебя, Ариэль.

Она улыбнулась. Что-то мягкое было в ее улыбке, чего я раньше не замечала.

– Кэти, пожалуйста. Я не могу позволить, чтобы моя кровь запятнала руки твоего брата. Просто не могу.

– Ариэль…

Я снова произнесла ее имя, и добрые чувства, которые я к ней испытывала, превратились в привязанность. Мне удалось убедить себя, что мистер Бенджамин может погибнуть, что он приготовился к мученической смерти, что он знает, чего стоит его жизнь, и готов заплатить ею за возможность спасения.

Но это…

Этого я вынести не могла.

– Немногие были добры ко мне, и я хочу… – Сейчас мисс Давенпорт говорила сама с собой, прикрыла глаза, заново оживляя воспоминания. Я заметила мимолетную тень восхищения у нее на лице. – Ведь я рассказала ему, что не являюсь ни фейри, ни человеком, но ему было все равно. Он беспокоился о моей душе, хотя у меня ее и не было.

Звук охотничьего рога вырвал ее из задумчивости. Взгляд Ариэль заметался. Мы вновь услышали хохот приближавшихся гиен.

– Ты должна меня убить. Не дай сделать это своему брату. – Она вытащила из-за пояса нож. Тот был темным и скользким от крови. Ее покрытые синяками пальцы сомкнулись вокруг моих бледных ладоней. – Маб его заставит. Ей хочется, чтобы он согрешил. Не позволь.

– Но согрешить…

– Ты в безопасности. Для тебя это не имеет значения. Ты такая же, как я, – она бросила взгляд через плечо. – В характере Маб – играть с людьми. Заставлять их грешить. Заставлять их падать на самое дно. Защити его ради меня. Умоляю. Обещай мне.

Я убила Ариэль Давенпорт.

Это все, что я помню.

Я не вполне могла объяснить, как это произошло, даже если бы сумела описать каждую секунду, которая вела к тому моменту, когда нож вонзился в грудь Ариэль. Одно мгновение перетекало в следующее, словно во сне. С той же абсурдностью и с той же безжалостной логикой. Секунды неумолимо летели вперед и затягивали меня в глубины неизбежного.

– Давай, Кэти.

Нож был острым, но не сумел вонзиться глубоко. Я попала в кость. Ариэль закричала.

Кровь хлынула из раны, едва я вынула лезвие из ее тела. Она всхлипнула от боли, и ее глаза встретились с моими. Умоляла. Съежилась. Истекала кровью, словно забитая свинья. Алая жидкость хлестала струей, растекалась по одежде, точно красные чернила.

Возможно, это и правильно, учитывая разговор о нашей общей нечеловеческой природе. Я подумала о том, что говорил мистер Уорнер о куклах из плоти. Неужели я просто рассекла ее швы? Не набивка ли выпадает наружу? Не увижу ли я среди всей этой крови шестеренки и пружины?

Я ударила снова, но нож в руке дрожал слишком сильно. Еще один порез, и крови стало больше. Синее платье сделалось почти красным и прилипало к телу.

Ариэль затихла.

Ее кровь была теплой. Однажды Ариэль сказала мне, что кровь связывает кровь, но тогда я не поняла, что имелось в виду. Настоящая ли это кровь? Я чувствовала, как она скользит у меня между пальцами, и крепче сжимала нож, кожей ощущая грани тонкой деревянной рукояти.

Уши наполнил протяжный, завывающий смех, но кто смеется, было неясно – то ли глумливые гиены, то ли сама королева Маб.

Я вдыхала густой и едкий запах крови и не смела закрыть глаза. Не хотелось запоминать этот миг, но взгляд отвести было невозможно.

Когда нож вонзился снова, Ариэль что-то произнесла. Слова, которые я уже никогда не услышу и не узнаю. Плоть подменыша не могла состязаться с шеффилдской сталью. Я уступила смерти и саму Ариэль, и ее тайны, гадая: а что, если все это – языческое жертвоприношение, какой-то варварский ритуал?

– Прости меня, – голос был мой, но я не помнила, как произнесла эти слова. Извинение слетело с губ следом за очередным ударом ножа. – Мне очень жаль.

Быть может, лишенные души и не способны к греху, но против них согрешить, несомненно, возможно.

Я не поднимала глаз. Не хотелось встречаться с испуганным взглядом своего брата. Не хотелось рассказывать ему о той потаенной правде, которая мне открылась, об обстоятельствах, давивших на меня, и о полнейшей абсурдности всего этого.

Как до такого дошло?

В моей комнате стояла медная ванна, наполненная горячей водой.