Уна Харт - Дикая Охота [litres]

Ему было шестнадцать, когда младшая сестра с отцом уехали из дома, – тогда он впервые понял, какова на вкус утрата: кислая, как протухший имбирный соус. А какова на вкус свобода, узнал лишь несколько месяцев назад. Она пахла пластиковой самолетной едой, и это был лучший запах в его жизни.

Пора в ящичек, Лора.

Томасу нравилось его новое имя. Может, не слишком претенциозное, но он и сам стремился к простым, понятным радостям, доступным каждому человеку, даже тому, кто заперт в тюрьме или прикован к инвалидному креслу.

Он не переставал об этом думать, пока ехал на переднем сиденье автомобиля Салли – старой безликой металлической коробки с тремя обезьянками на приборной панели. Салли вела неосторожно. Ее глаза словно смотрели на лобовое стекло, а не на дорогу. Томас достал из бардачка сухую салфетку и прижал ее к содранной коже на костяшках.

– Пожалуйста, следи за дорожными знаками и не превышай скорость, – попросил он.

– Хорошо, – виновато ответила спутница.

Что за девушка сядет в машину с парнем, который только что на ее глазах избил ее бойфренда? Салли настолько боялась Стена, что была рада любому исходу? Или она из тех людей, кто мечтает, чтобы что-то ужасное произошло с их обидчиками, но не решается наказать их самостоятельно?

Большую часть жизни Томас тоже был вынужден просто наблюдать. Когда ему в руки наконец попал пульт управления собственной судьбой, действовать оказалось сложнее, чем он думал. Салли же выглядела так, будто потеряла этот пульт за диванными подушками сотню лет назад и даже не стала его искать.

– Я сильно отделал твоего парня, – напомнил он. Но Салли лишь издала неопределенный звук и рассеянно улыбнулась. – Как думаешь, он пойдет в полицию?

Не то чтобы его так уж сильно волновали копы. Томас знал, что достаточно пощекотать их той силой, что текла у него под кожей, как горячая газировка. Хотя он не мог влиять на технику или погоду, не мог заставить незнакомцев подчиниться его словам беспрекословно, но у него легко получалось убеждать их в самых невероятных вещах: например, что сухие листья – это настоящие деньги. Он не сумел бы заставить человека спрыгнуть с крыши, но был в состоянии довести до слез. Не со всеми это получалось, конечно. Тогда приходилось использовать другие способы.

Чем дольше он находился на «поверхности», тем ярче ощущалась эта сила, а биение Лоры внутри делалось все тише. Томас дотронулся до цепочки. Сестра останется там, где он ее запер, – в темноте, где ему пришлось провести десятки лет, пока она развлекалась. Может, стоит как-то вшить цепочку под кожу, чтобы ее было невозможно сорвать?

– Думаю, да, – ответила Салли.

Он моргнул. Успел забыть, о чем спрашивал.

– Только вряд ли полицейские заинтересуются его жалобой. У Стена уже были неприятности из-за драк, ему никто не поверит. Вдобавок все силы сейчас брошены на поиски той девочки.

«Той девочки»? Интересно, она ее вправду не помнит или притворяется? Они с Грейс неоднократно бывали в кафе, где работала Салли, а там появляется не так уж много новых лиц. Официантка видела их вместе по меньшей мере три раза, но ничего не сказала полиции. Томас все ждал, когда же его свяжут с пропажей младшей Берг. Но Салли молчала. По какой бы причине она это ни делала, пускай считает избавление от подонка бойфренда ответным подарком.

– Давно ты с ним?

– Со Стеном? Три года, а что?

– Что в нем такого, что заставляло тебя три года терпеть?

– Ну, он мне помог, устроил официанткой. Пожалуйста, не думай, что он меня все время избивал до переломов. У него бывали хорошие и плохие дни, как у всех.

«О да, Салли. Я в свои плохие дни тоже такого успевал наворотить…»

– Он был говнюком, – сказал Томас вслух. – Убедил тебя, что ты без него – ничто.

Девушка коротко вздохнула и посмотрела на спутника. Слишком надолго отвела взгляд от дороги.

– Да, наверное, – произнесла она без особой уверенности.

Томас был заворожен. Она сдавалась под самым слабым давлением! Обычно люди сопротивляются хотя бы немного. Даже Стен брыкался первые несколько секунд. Но от Салли ждать протеста было все равно что резать желе – увязнешь и сам не заметишь.

Он понятия не имел, куда им ехать, и потому предложил отправиться к нему домой. Точнее, туда, где он теперь жил с отцом. Кто бы мог подумать, что в захолустном Фьёльби столько пустых домов!

Дверные замки Гидеон щелкал как семечки, но на этом его польза заканчивалась. Он превращал любое жилище в помойку за несколько часов, причем считал это своей суперспособностью, а не омерзительной привычкой. С тех пор как они бежали с горы, Гидеон вел овощное существование. Он не хотел покидать дом, куда они перебрались, заказывал пиццу по телефону, и по-настоящему его соблазняли только диван и телевизор.

Вот и сейчас, стоило им с Салли войти, в нос ударил тошнотворный запах жареного сыра и пищевого мусора. Из гостиной раздавался смех героев ток-шоу. Ковер в холле был чем-то заляпан, а из коробок из-под пиццы можно было выстроить целую башню. Девушка споткнулась о брошенную кроссовку, и Томас почувствовал, как внутри него закипает гнев.

– Ты живешь тут с…

– С ним, – угрюмо закончил за нее парень, приоткрывая дверь в гостиную.

Он много лет смотрел на мир чужими глазами, поэтому сейчас ему не составило никакого труда увидеть Гидеона таким, каким его видела Салли. Отец выглядел совершенно заурядно, но легко напускал чары, когда хотел. На Томаса это не действовало, зато Салли наверняка казалось, что перед ней самый красивый мужчина в ее жизни. Хотя на нем были старые джинсы, растянутые на коленках, и заляпанная кетчупом футболка, ей, должно быть, чудилось, что это элегантный костюм.

Точно так же Салли не замечала беспорядка вокруг: ни рекламных листовок и старых газет, ни попкорна и яблочных огрызков, ни грязных шмоток… Позавчера Гидеон откуда-то притащил чучело лосося, заверив Томаса, что ничего прекраснее в жизни не находил. Потом провел два часа, наглаживая чешую и вглядываясь в пластиковые глаза. Оставалось надеяться, что он не обнимается с лососем прямо сейчас, развалившись на диване.

– Так-так-так…

Вот оно! Салли попала в его поле зрения, и Гидеон засиял, рассыпая волшебную пыльцу.

– Какая очаровательная пташка залетела в наше гнездо!

Гнездо? Скорее уж на свалку! Но отцу было все равно, перед кем выделываться. Девушку он воспринимал почти как фикус или чучело лосося. Если бы ею можно было украсить комнату, Гидеон был бы счастлив. Хотя то, что она умела моргать и говорить, несомненно, добавляло ей шарма.

Салли сначала смотрела равнодушно, будто для нее Гидеон был ровно таким же лососем, как и она для него. Но мгновение – и ее лицо осветилось ответной улыбкой. Она даже дала приобнять себя за плечи, совершенно не напрягаясь. Обычно жертвы насилия вздрагивают, когда их касаются незнакомые мужчины. Но чары Гидеона оказались сильнее. Салли позволила увлечь себя в гостиную и познакомить с картонной фигурой мистера Бина, украденной из кинотеатра. Отец трогательно суетился вокруг гостьи, предлагая ей то присесть, то выпить бокал вина.