Владимир Корчагин - Женщина в черном

— Что ты на это скажешь?

— Все это, может быть, и так, — проговорила в раздумье Инга. — Я тоже слышала, что дядя очень жестоко обошелся со своей бывшей женой. А после того, что рассказал о нем ты… Да, это скорее всего так, хотя и трудно представить маленького оборвыша внуком человека, который когда-то практически безраздельно властвовал над всем городом и областью. Да и бумаги, которые унесла его бывшая жена… Не представляю, какое отношение он мог иметь к институту иммунологии, и тем более к научным работам деда. Я уже говорила, что дед не поддерживал и не поддерживает с ним никаких отношений. Но то, что он пытается завладеть какими-то бумагами, связанными с институтом иммунологии, это… Сам понимаешь, что это может значить.

— Да. И это еще не все, Инга. Стоило Кольке скрыться в тот день в дверях своего барака, как из двери этой вышла… Кто бы ты думала? Женщина в черном!

— Как, та монашка, которая уже не раз встречалась нам?

— Она, Инга!

— Но это уж совсем…

— Да, я давно понял, что она имеет какое-то отношение ко всем загадкам, какие мы пытаемся решить, что неспроста она кружит возле вашей дачи. Что-то связывает ее если не с тобой и Львом Яковлевичем, то, по крайней мере, с вашим домом, который, конечно же, окружен какой-то тайной. А теперь вот еще и Колька с его загадочными бумагами. И тут тоже почему-то не обходится без этой женщины в черном.

— Ты прав, все это более чем странно. Но этот Коля… Он, значит, чуть ли не мой родственник?

— Да. И знаешь, вы поразительно похожи друг на друга.

— Я и этот босячок?

— Ты и этот славный мальчугашка. Он в самом деле чем-то удивительно располагает к себе, несмотря на свой неприглядный вид.

Инга в задумчивости прошлась по комнате и вдруг сказала:

— Я хочу видеть его, Никита. Как бы нам встретиться с ним?

— Нет ничего проще. Я теперь знаю, где он живет. Давай сходим проведаем твоего родственника.

— Но сначала я хочу собрать для него кое-что из одежды. После меня ведь осталось столько поношенных, но вполне приличных вещей.

— Боюсь, что твои платьица ему едва ли подойдут, — улыбнулся Никита.

— Не смейся, пожалуйста, я имею в виду разного рода курточки, сапожки, свитера. И, конечно, надо приготовить что-нибудь вкусненькое.

— Это я беру на себя. Когда же мы сможем пойти?

— Да хоть завтра утром. Или лучше к обеду?

— Нет, именно утром. Днем его едва ли застанешь дома.

— Хорошо, завтра зайдешь за мной, — Инга снова присела к нему на кушетку, зябко передернула плечами.

— Ты зябнешь?

— Немножко.

— Может, закрыть окно?

— А может, ты сам согреешь меня?.. — Глаза Инги, огромные, полные любви и нежности, приблизились к самым его глазам, дыхание опалило его лицо, руки легли ему на плечи.

— Инга, любимая моя! — он обхватил ее за талию, прижал к своей груди, покрыл поцелуями ее лицо, шею, грудь. Мир перестал для них существовать…

Несмотря на ранний час, солнце успело подняться высоко над площадью, когда Никита и Инга с двумя тяжелыми сумками подошли к знакомому бараку и остановились перед ветхой дощатой дверью. Никакого звонка здесь не было, и Никита легонько стукнул в дверной косяк. Тотчас за дверью послышались быстрые шаги, и в проеме ее показалась растерянная мордашка Кольки.

— Ой, дяденька Никита, ты меня ищешь?

— Да, пришли с тетей Ингой к тебе в гости. А мама дома?

— Нет, мамка в больницу ушла. А вы уезжаете куда-нибудь? — покосился Колька на туго набитые сумки.

— Нет, принесли кое-что из одежды. Можно к тебе зайти?

— Отчего же нельзя! Вот тут, на лавку, и садитесь. А зачем принесли одежду-то?

— Тетя Инга хочет сделать тебе подарок.

— Так ты подарил мне уже штаны и рубашку.

— А теперь тетя Инга приготовила две курточки, осеннее и зимнее пальто, кое-что из обуви и книжки с картинками.

— Вот здорово! — не переставал восторгаться Колька, перебирая подобранные Ингой вещи. — Столько одежды у меня никогда не было. А книжки-то, книжки! Увидела бы их бабушка! Ведь мы с ней только старый букварь читали, да и тот запропастился куда-то. А откуда она, тетя Инга, узнала про меня?

— Вот, дядя Никита о тебе рассказал, — вступила в разговор Инга. — Хорошего, говорит, мальчика встретил.

— Нет, это он, дяденька Никита, хороший. А я так… обыкновенный Колька.

— Как же ты живешь, Коля? Что поделываешь?

— По-всякому живу. Мамке помогаю. Сейчас вот пол подмел, воды принес. Потом на улицу пойду, к ребятам. А еще хожу к одному дяденьке кроликов кормить. Страсть как люблю кроликов. И маленьких собачек тоже. Только мамка не дает никого завести. Самим, говорит, есть нечего. А много ли кроликам надо? Травы-то кругом вон сколько!

— А она, мама, все болеет, говоришь?

— Все болеет. Который раз уж в больницу пошла. Плохо все у нас…

Инга ласково погладила его по голове:

— Не расстраивайся, Коля. Будет и у вас еще все хорошо. А сегодня мы с дядей Никитой решили сделать для вас с мамой небольшой праздник. Давай-ка вскипятим чай, покажи, где у вас тарелки, вилки, стаканы, помоги мне убрать со стола. А я приготовлю кое-что покушать.

— Это я мигом. Это я могу, — сразу оживился Колька. Теперь он глаз не сводил с Инги. А у Никиты не шел из головы один вопрос:

— Коля, скажи мне, что за монашка вышла в прошлый раз из вашей двери?

— А-а, это мать Евдокия из монастыря. Она к мамке ходит. Они с мамкой родственники какие-то.

Колька вновь засновал по комнате, помогая Инге накрывать на стол. Никита же почувствовал, как у него окончательно все смешалось в голове. Женщина в черном — родственница Колькиной матери?! А следовательно, и Николая Ефимовича Гридина, да и самого Льва Яковлевича! Было от чего окончательно запутаться во всех этих хитросплетениях.

— Коля, — снова окликнул он мальчика, — что же они за родственники такие, мама твоя и эта монашка?

— Не знаю, так мамка сказывала.

— А о чем они говорят друг с другом?

— Про всякое говорят. А больше всего про какую-то девчонку.

— Девчонку?!

— Ну да. Пропала, что ли, та девчонка где-то. Или украл ее кто. Да я и не слушал больно-то. Девчонки, они, сам знаешь, задиралы и плаксы, больше ничего. Тетя Инга, чайник кипит! Что дальше делать?

— Кипит, так выключи его и помоги мне с посудой, — откликнулась Инга.

— А о том свертке они не говорили, Коля? — еще раз попытался вызвать его на разговор Никита.

— Нет, о том свертке мамка никому не говорит. И мне не велит. Я только тебе открыл наш секрет. И ты тоже никому не говори. Вот тете Инге можно. Она тоже хорошая, как и ты.

— Почему ты решил, что я хорошая? — рассмеялась Инга, нарезая колбасу.

— Сразу же видно. Вон сколько мне всего надарила!

— Только поэтому?

— Нет, не только поэтому. Еще потому, что у тебя глаза добрые и говоришь ты, как бабушка со мной говорила.