Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

– В Священный лес, – ответил Ромка.

– Ну, вы смельчаки, – уважительно глядя на путешественников, крикнул загонщик, резко устремляясь ввысь.

– Что он имел в виду? – спросила Велька, наблюдая, как человечек на метле, превратившись в маленькую точку, затерялся среди перистых облаков.

Никто ей не ответил. Но слова загонщика заставили путешественниковпозабыв об усталости ускорить шаг. Постепенно лесные заросли вдоль дороги становились все гуще, а широкая проселочная дорога превратилась в узкую и извилистую тропу.

Темнело. Ромка, идущий впереди, еле-еле различал тоненькую стежку, вьющуюся у него под ногами. Ушастый Краблик так устал, что даже не стал делать замечания Тени, принявшегося с наступлением темноты бормотать себе под нос заунывные стишки.

– Все! Делаем привал, – остановился Ромка и положил рюкзак на землю. – Ночевать будем здесь.

– Здесь? – вытаращила глаза Велька. – Что, прямо на земле? Ни за что! – категорично заявила она, уперев руку в бок и демонстративно постукивая носком туфли по земле.

– Хочешь, иди дальше, а мы остаемся, – покладисто согласился Ромка.

У него не было ни сил, ни желания спорить со своенравной сестрицей. Так как большинство было на его стороне, то Вельке ничего не оставалось делать, как примириться со своей участью и начать собирать хворост для костра.

Это оказалось не так просто, как она предполагала. В кромешной темноте Вельке удалось нащупать лишь пару коряг, острые сучья которых тут же оцарапали ей все руки. Ромке повезло больше. Он нашел неподалеку полуразвалившийся пенек, трухлявые останки которого и послужили основой для костра. Краблику посчастливилось раздобыть несколько тонких прутиков, прогоревших всего за пару минут. Вклад Тени был и того меньше: брошенные им в огонь еловые шишки не давали ни света, ни тепла, зато источали едкий, разъедающий глаза дым.

Не в силах бороться с обуревавшим их голодом, путешественники решили воспользоваться услугами волшебной палочки. Перекусив «комплексным обедом», включающим луковый салат, горбушку серого хлеба и отбивную со слипшимися макаронами, ребята в полной мере оценили качество предлагаемых палочкой колдовских услуг.

– Да уж, с такого ужина не потолстеешь, – недовольно ворчал Краблик, ведя неравную борьбу с куском мяса, жесткого, словно резиновая подошва.

– Наверное, нам попалась какая-то дефектная палочка, – предположил Ромка, отодвигая от себя луковый салат и утирая выступившие на глазах слезы.

– Что-то у них с этими палочками недоработано, – согласилась Велька, глотая склизкие макароны.

И только равнодушный к гастрономическим удовольствиям Тень, придвинувшись к костерку, завороженно глядел на красные языки пламени и, судя по беззвучно шевелящимся губам, сочинял новые стихи.

Огонь горел ярко, но не долго, и вскоре стал затухать.

– Поди, не замерзнем, – выразил робкую надежду Краблик, сворачиваясь клубочком. – Все-таки лето.

– Надо, чтобы кто-то следил за тем, чтобы он окончательно не погас, – предложил Ромка, забрасывая в огонь собранный хворост.

– Будем меняться. Сначала мы с Ромкой, а потом вы с Тенем, – распорядилась Велька. – Все равно мне спать не хочется, – сказала она, натягивая на голову капюшон спортивной кофты. – Сейчас бы почитать какой-нибудь журнальчик.

Ромка вспомнил, что у него в рюкзаке лежит дневник Попса Пирса. Конечно, его можно было прочитать при помощи фонарика Монуса, но Ромка не хотел тратить впустую заряд батарейки, которой, наверняка, хватит ненадолго. А свет от костра был такой слабый, что он решил отложить чтение до более светлых времен. Так и сидели брат с сестрой практически в полной темноте, напряженно прислушиваясь к дыханию ночного леса.

Несмотря на темноту, лес жил своей, особенной жизнью. Вот торжественно заухала вышедшая на ночную охоту сова, листья деревьев затрепетали, потревоженные ночным ветерком, хрустнула сухая ветка и, почти коснувшись Велькиного носа, пролетела ночная бабочка.

Ромке с Велькой казалось, что у них не по два, а по двадцать два уха, так ясно и отчетливо слышали они все лесные шорохи и звуки. Спать им совершенно не хотелось и они сидели, прижавшись друг к другу спинами, чтобы сохранить спасительное тепло и напряженно вглядывались в чернильную тьму. Менее впечатлительные и более привыкшие к путешествиям Краблик и Тень мерно сопели, позабыв на время о своих разногласиях.

– Надо все же посмотреть по карте, какое расстояние мы за сегодня прошли, – предложил Ромка, устав всматриваться в темноту.

И, подпрыгнув пару раз, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги, он открыл рюкзак и вытащил из него карту и фонарь. Фонарик работал исправно, и, держа его так, чтобы свет падал на раскрытые страницы карты, Ромка принялся определять их местонахождение. Красная точка мелькала в красном квадрате с надписью «Священный лес».

– Ты ничего не слышишь? – внезапно шепнула Велька, теснее прижимаясь к брату и подтягивая колени к подбородку.

Прислушавшись, Ромка понял, что имела в виду сестра. В лесу ясно ощущалось чье-то незримое присутствие. Тихий, зловещий шепот приближался к ним откуда-то справа. Его звук все нарастал, и воздух наполнило ощущение какой-то жуткой неизбежности. Со всех сторон до ребят долетали горестные вздохи и чье-то прерывистое дыхание. Ласковый теплый ветер в одно мгновение ставший резким и холодным, яростно закружился между ветвей деревьев, исполняя какой-то дикий танец и рассыпая вокруг оборванные листья и сбитые шишки.

Оцепеневшие от ужаса брат с сестрой наблюдали, как их слабо тлевший костерок ярко вспыхнул и через мгновение затух, выпустив в воздух слабую струйку белого дыма. Лишившись единственного источника тепла, ребята ощутили надвигающиеся волны ледяного, пронизывающего до костей, воздуха. Они почувствовали себя маленькими и беспомощными в этом темном, сыром лесу. Им хотелось закричать, но какой-то спазм сдавил горло и сковал все члены. Это было похуже силков господина Бейделя.

Из последних сил Ромка замахал фонариком, пытаясь развеять ночной мрак. Тонкий луч света замелькал на темных стволах и ветках деревьев, раскачиваемых порывами ветра. Внезапно мальчик почувствовал, как сама ночь надвигается на него, обступая со всех сторон и вселяя в его сердце панический страх. Фонарик выпал из его ослабевших рук и, наткнувшись на корягу, отключился.

– Апчхи! – раздался в наступившей темноте звонкий голос Краблика.

Словно вспугнутые этим звуком, стоны и шорохи затихли, ветер успокоился, и ребята почувствовали, что им стало легче дышать. Неведомая сила, застращав их до полусмерти, исчезла, не причинив вреда.