Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

Сделав шаг, отделяющий их от Перекрестка Миров, путешественники через мгновение вынырнули из-под каменных туфель Мудреца. В парке было сумрачно, тихо, и сладко пахло ночными фиалками. Слабый свет фонарей освещал белые контуры гипсовых статуй и раскидистые кусты роз. Оглянувшись, путешественники заметили на скамейке сладко посапывающего Смотрителя Межпространственной Двери.

– Почему здесь темно? – удивилась Велька. – В Абрадаре же еще день.

– Время во всех Мирах течет по-разному, – просветил ее Краблик. – Разве ты этого не знала?

– Ой, Краблик, ты стал опять канюком! – вместо ответа воскликнула Велька. – И Ромка такой же, как прежде.

– А ты все та же Велька, – радостно заверил ее Тень.

– Что значит все та же? – заволновалась девочка. – Это нечестно! Я осталась страшилой с пятном на лбу?

– Да в темноте не видно, – утешил ее Тень.

– Ну, знаешь! – фыркнула Велька, поспешно ощупывая свои волосы. – Убить тебя мало! – в сердцах произнесла она. – Ты что, не видишь, какая у меня стала длинная коса.

Маленький канюк с ушами в красный горошек безмятежно храпел на жесткой скамейке никак не реагируя на Велькины радостные возгласы.

– Подъем! – наклонившись к его развесистым ушам, скомандовал Краблик. – Спать на посту вредно для карьеры.

Смотритель подскочил со своего ложа и, вытаращив заспанные глаза, изумленно воззрился на вернувшихся путешественников.

– Наконец-то вы здесь! – искренне обрадовался он. – А я вас тут ужекоторый день караулю. Краблик, мы так за тебя волновались!

– Да? – переспросил польщенный Краблик. – Ну, к счастью, все опасности позади. Хотя их было немало. Я, кстати, могу выступить на нашем пятничном собрании Смотрителей и рассказать все подробности путешествия, – как бы невзначай предложил он.

– Ой, как долго ждать! Сегодня же только воскресенье, – посетовал его коллега, с любопытством глядя на шкатулку в Велькиных руках.

– Как воскресенье? – удивился Ромка. – Нас же не было всего три дня. А в Абрадар мы отправились во вторник.

– Да что вы! Какие три дня? – изумленно всплеснул лапками Смотритель. – Вы отсутствовали неполных тринадцать дней. Знаете, все уже здесь так волновались. Господин Сардонис приходил справляться о вас три раза в день, а господин Гардин тот прям извелся весь от беспокойства, на нем и лица-то уж нет. Мне велено доложить о вашем прибытии в любое время суток, – доверительно прошептал канюк.

– Тринадцать дней! Вот это да, – присвистнул Ромка, удивляясь такому существенному расхождению во времени.

– Да, да! – заверил его канюк. – И Мудрецы за вас так сильно переживали. Господин Зевс все горевал о том, что отправил вас одних в такое опасное путешествие. А Мудрец-абрадарец часами просиживал на этой вот самой скамеечки, поджидая вас. Его можно понять – ведь Абрадар его родной Мир.

– Я смотрю, тебе здесь было не скучно, – заметил Краблик. – Раньше эта Дверь в Абрадар не пользовалась такой популярностью. Но, как говорится, не так важна дверь, как тот, кто в нее входит, – гордо выпятив грудь, закончил он.

– И выходит, – многозначительно добавил Тень, любуясь белой круглой луной.

– У нас издан Указ, что эта Дверь в Абрадар временно заперта. Какая буча поднялась на Перекрестке! Многие же хотели попасть на тамошний фестиваль. А эта дверь самая ближняя к Грюну. Господин Гардин так и заявил: «Дверь закрыта на карантин». А почему на карантин? Я так и не понял. Ведь обычно она закрыта на задвижку. А уж когда мы вас ждали, то Дверь и вовсе было велено не запирать, – искренне недоумевал канюк, соскучившийся за время дежурства по общению.

– Это не задвижка, – пояснила Велька. – Карантин – это значит, что когда кто-то болеет, то его изолируют от общества и запрещают встречаться с другими людьми.

– А-а-а-а, – протянул канюк, не сводя с Вельки недоверчивого взгляда. – Болеют, значит, – задумчиво повторил он. – А у меня тут столько народу постоянно толклось. Кроме господ Сардониса и Гардина, пару раз заходил доктор Густавс и хозяин гостиницы господин Фокус. Он приносил для вас пряники по-лаверийски. Вдруг, говорит, они голодные вернутся, так ты их сразу и угости. Но это уж дня четыре назад было. И сегодня на ужин я эти прянички и съел. Мне они, правда, показались жестковаты. После того, как я два зуба о пряник обломал, остальные пришлось в водичке размачивать. Не пропадать же добру, – пояснил рачительный канюк.

– А вы к нему сейчас пойдете? – поинтересовался Смотритель. – В его гостинице теперь проживает господин Пурулепус. Вчера приходил сюда, тоже жаловался на гостиничную еду. Но ему-то, лекарю, проще – выпил чудодейственного отвара, вот желудку-то и полегчало. Он последнее время ходит такой серьезный, все книжки умные читает. Своего друга господина Пирса лечит.

– Какого Пирса? – встрепенулся Ромка, услышав знакомую фамилию. – Попса Пирса?

– Никакого Попса я не знаю, – удивленно протянул канюк. – Я говорю о Монусе Пирсе, который лежит в больнице в спящем оцепенении. Так вот, господин Пурулепус лекарство для него придумывает, чтоб, значит, дружка своего на ноги поставить.

Но Ромка уже не слышал рассуждения болтливого канюка. Все факты, обрывочные воспоминания, робкие догадки, странные совпадения и непонятные события, словно разрозненные кусочки пазла, сложились у него в голове в единую цельную картинку.

И, не попрощавшись с канюком, Ромка быстро пошел по аллее в сторону входа.

– Ромка, ты куда так рванул? – догнала брата запыхавшаяся Велька. Позади нее бежали Краблик и Тень. – Чего теперь делать-то будем? К Сардонису сейчас пойдем или утром?

– Я думаю, что до утра он нас подождет, – уклончиво ответил Ромка. –Пойдем лучше к Фокусу в его «Мировую лежанку».

Гостеприимный бахранец так приветливо встретил явившихся среди ночи путешественников, точно они были его горячо любимыми, долгожданными родственниками. Несмотря на поздний час, хозяин лично взялся проводить отказавшихся от ужина путешественников в их номера. Освещая дорогу неровным светом свечного огарка, Фокус, в смешной пижаме с сердечками, поднимался впереди ребят по ветхой, скрипучей лестнице на второй этаж.

– Краблик, только не обижайся, но переночевать тебе придется сегодня в другом номере. В твоей бывшей комнате я ремонт затеял, – немного смущенно предупредил Фокус.

– Как это мило. Учитывая мои заслуги, ты решил сделать эту комнату лучшим номером в гостинице? – оживился Краблик. – Знаешь, Фокус, я думаю, что табличка на дверях, оповещающая о том, что с такого-то по такое-то время я здесь жил, была бы очень уместна. Такая большая, квадратная, с золотыми буквами, – мечтательно прикрывая глаза, произнес он. – И надпись что-то типа: «Здесь жил герой, он был молодой…..» м-м-м-м, – замялся Краблик.