Анна Никода - Домовой

Пока я воевала со стихией и опасливо слушала разговоры Машки о том, как в позапрошлом году тут все затопило, потому что река вышла из берегов (а вода и так уже подбиралась к огородам на той стороне улицы), было, естественно, не до рубинов. Вряд ли я о них даже вспоминала — как только выдавалась свободная минутка, я либо судорожно ела, просчитывая в уме, что еще нужно сделать, либо спала. А потому даже не сразу заметила, подозрительно знакомые отпечатки лап.

Просто однажды утром (числа четырнадцатого, наверное, рассада моя уже успела вымахать примерно с локоть) я вышла на улицу и обнаружила, что грязь уже почти высохла, лужи исчезли, а снег остался только на северной стороне, куда солнце почти не попадало. И в грязи, будто специально оставленные, темнеют отпечатки маленьких, словно собачьих лап. Для собаки они были слишком малы, но я и так была хорошо с ними знакома.

Предчувствуя нехорошее, я забралась по лестнице к курам и подозрительно их пересчитала. Хм. Вроде все целы. Странно…

Уже спускаясь, заметила рыжую фигурку, привычно сидевшую столбиком на крыльце.

— Поймаю — пущу на воротник, — внушительно пообещала я, размышляя, прыгать отсюда или все же сохранить человеческий облик и не пугать соседей. Словно прочитав мои мысли, куница тоненько расхохоталась — ей-богу, словно ребенок смеется! — и помчалась в лес.

Я только досадливо саданула кулаком по лестнице, засадив занозу. Нет, ну это ни в какие ворота! Я оборотень или кто? Если эта тварюшка меня не боится, то что говорить об остальных?!

— Алиса!

Я едва не навернулась с лестницы. Так меня в деревне никто, кроме Гришки не называл, а его голос я бы сразу узнала. Извернувшись, на своем шатком насесте, я нашла взглядом источник звука и радостно замахала рукой:

— Ста-ас!

Как оказалось, он явился в наши края не столько ради меня (печально), сколько ради участкового.

— Да Лешка просил зайти, у вас же тут подснежник объявился, — пока я ставила чайник и судорожно пыталась вспомнить, осталось ли в погребе варенье, Стас примостился на стуле, вписавшись меж кустов с рассадой. Тепло-теплом, но снег еще не полностью сошел, да и земля не просохла и не прогрелась, так что пока вместо привычных запахов сухих трав в доме открылся филиал теплицы. Мне даже стало немного стыдно — совсем я здесь одичала.

— Узнал? — полюпобытствовала, прикидывая, будет ли заметно, если я метнусь в спальню переодеться во что-то более приличное, чем тельняшка и драные джинсы. Но судя по взгляду Стаса, ему было на это абсолютно наплевать, так что я смирилась и села напротив, смутившись под его насмешливо-ласковым взглядом.

— Что?

— Красивая ты, — пожал он плечами.

Я недоверчиво фыркнула. С самооценкой у меня все в порядке и красавицей я могла бы быть — в платье, прическе и макияже. А так — обычная, какие по улицам толпами ходят. Ничего особо примечательного во мне, окромя паршивого характера, не было. О последнем, дай бог, он не узнает.

— Так что там с подснежником? — повторила я, пытаясь увильнуть от щекотливой темы. Вот же… Бывают мужчины, рядом с которыми ты уже чувствуешь себя королевой красоты. Я не в смысле, что они сами похожи на крокодилов, я к тому, что им не нужно ничего даже говорить. То, как они смотрят, как себя ведут, как живут рядом с тобой — благодаря им мы чувствуем себя единственными и неповторимыми, даже если они ни разу об этом не сказали.

И бывают те, от комплиментов которых хочется провалиться под землю. Сразу вспоминаешь и облупившийся лак на ногтях, и куцый хвост на голове и небритые ноги. От этих мужчин бросает в жар и подкашиваются ноги, но рядом с ними ты всегда будешь чувствовать себя… недостаточно.

Стас был из вторых. Говорить или думать рядом с ним вообще было проблематично, а уж о делах — тем более. Ничего удивительного, что через полчаса я обнаружила себя гораздо ближе к нему, чем была. Ближе, чем готова позволить.

Мне не шестнадцать. Я знаю, зачем взрослые одинокие мужики ходят к таким как я, живущим на окраине. Антураж может быть разным, смысл — всегда один. И до сих пор я вообще-то была не против и даже «за». Просто внезапно все это показалось слишком. Он не был навязчив или груб — его рука лежала рядом с моей, не делая попыток прикоснуться и все же мы оба понимали, что должно последовать дальше. Эта определенность меня и отпугнула. Стас не из тех, кто будет робко просить разрешения. Если я не прекращу это сейчас, выбора у меня уже не останется.

Поэтому я заставила себя разорвать это наваждение и встала. За окном уже темнело — небо плавно перетекало из оранжево-красного в темно-синий, а в доме неплохо бы было зажечь свет. Чиркнув спичками, я преувеличенно увлеченно занялась лампой.

— Поздно уже, тебе еще до дома добираться, — неловко сказала в сторону.

— Выгоняешь, — усмехнулся лесничий.

— Забочусь, — поправила я.

— Ладно уж, — он встал и, дотянувшись до висевшей на крючке для курток сумке, протянул ее мне. Я вопросительно приподняла брови:

— Вещи собирать?

— Внутрь загляни, — сказал Стас. — Хотя от твоего варианта я бы тоже не отказался. Не хочешь, со мной?

Не отвечая, я расстегнула замок-молнию, уже чувствуя, что там что-то тяжелое, пахнущее металлом и…

И выудила на свет божий пистолет. Он матово поблескивал черным под светом лампы. Сглотнув, я максимально осторожно взяла его за рукоятку, вытягивая из сумки. Та упала на пол, но я даже этого не заметила, поглощенная странными и новыми ощущениями. Он был тяжелым и холодным — гораздо тяжелее, чем я предполагала и холоднее — тоже. Казалось, что металл вытягивает из окружающего воздуха последние крохи тепла. Грозное оружие — палец удобно лег на курок и от этого ощущения меня пробрали мурашки. Пистолет ощутимо оттягивал руку.

Я подняла глаза на Стаса — он следил за моими движениями внимательно, словно размышляя, можно ли мне его доверить.

— Я рассчитывала на охотничье ружье, а не игрушку для киллера, — хрипло сказала я.

— Это воздушка, — хмыкнул он, выуживая из кармана пакетик с маленькими стальными шариками и несколько баллонов с газом размером с приклад. — Настоящее оружие получишь, когда стрелять научишься.

И, показывая мне, показательно защелкнул баллон в рукоятку, а пули — в магазин.

— Сама сможешь?

Успокоился он, только когда я смогла без ошибок проделать все эти манипуляции.

— Я Гришке скажу, он тебя научит, как целиться и как стрелять, чтоб лишнего не задеть, — уже набрасывая куртку, сказал Стас. Я топталась рядом, в шаге от того, чтобы предложить ему остаться — на улице успело стемнеть окончательно и выгонять его в ночь, после такой заботы обо мне (я, признаться, успела забыть о своей просьбе) было совестно. Заметив это, мужчина фыркнул и с прищуром поинтересовался: