Анна Никода - Домовой

— Стыдно?

Я покаянно кивнула.

— Вот и хорошо, — улыбнулся он. — Не один я этой ночью буду ворочаться. Ладно тебе…

Мы стояли рядом и я не успела (или не захотела) отшатнуться, когда он притянул меня к себе и поцеловал. Жесткая борода царапала кожу, горячее дыхание опаляло губы, этот мужчина определенно умел целоваться — когда он отпустил меня, я невольно потянулась обратно и только через секунду поняла, что именно делаю.

— А вот теперь я чувствую себя отмщенным, — удовлетворенно сказал Стас.

Я вышла его проводить, накинув легкую куртку — не столько красуясь, сколько желая немного остыть под холодным мартовским ветром — но не успели мы сойти с крыльца, как наперерез нам с верещанием бросилась юркая маленькая тень. Шарахнувшись в разные стороны, мы только и успели увидеть мелькнувший в дверном проеме рыжий хвост.

— Кошка, — кое-как восстановив дыхание, выговорила я, с удовольствием прослушав непечатную версию лесничего. — Она у меня… диковатая. Забудь.

После этого романтический настрой как-то не возвращался — я спешила вернуться в дом, чтобы спасти его от не иначе как бешеной куницы, а потому уже на мосту легко поддалась уговорам не провожать мужчину и, с легким смущением попрощавшись, заторопилась обратно. Весенние ночи темные — без снега ни зги не видно, особенно если тучи набегут, так что гуляющих парочек мне не встретилось и я ускорилась, без зазрения совести пользуясь волчьим зрением. На душе было как-то неспокойно. Не то из-за Стаса, разбередившего мои инстинкты, не то из-за странного поведения лесного зверька. Почему я не рассказала о кунице лесничему ума не приложу — он наверняка смог бы помочь, объяснив ее повадки или выманив наружу. Но не возвращаться же? Теперь сама виновата — гоняй в ночь-полночь зверье по дому. Главное, чтобы соседи не увидели…

С этими мыслями я подошла к калитке и удивленно застыла. Я не загасила лампу, когда выходила и теперь с улицы было отлично видно, какой бедлам разыгрался внутри: кот и куница, отсюда походившие больше на черное и рыжее пятно, двумя маленькими кометами носились по дому. Для того и другого разделение на вертикальные-горизонтальные поверхности было весьма условным, а потому они сшибали на своем пути все — висевшие на стене связки лука, сковородки, расставленные на сундуке зелья и мою рассаду. Последнее бросалось в глаза в первую очередь — черные комья то и дело ударялись в стекло с той стороны, добавляя ситуации изюминку, наравне с доносившимися из дома рычаще-хохочущими звуками. Честное слово, не будь я в курсе происходящего, подумала бы, что ведьма пригласила к себе парочку чертей и устроила тут шабаш!

Очередная баночка с рассадой взмыла в воздух и окрасила стекло черно-зелеными узорами.

Очнувшись от охватившего меня столбняка, я с ругательствами кинулась в дом, но прежде, чем успела добраться до дверей, раздался оглушительный выстрел. Я замерла так же резко, как бросилась вперед. Может быть, в любом другом месте этот звук не привлек бы внимания, но не здесь — в ночной тишине, на окраине деревушки. Здесь он прозвучал оглушительно — особенно для моих ушей — пустив долгое эхо по окрестным лесам. Следом за выстрелом наступила секундная тишина и к небу взметнулась целая какофония: залаяли собаки, вновь взвыли в доме, захлопали двери домов, послышался гневный рев соседа напротив, попытавшегося успокоить своего пса и пугливые вопросы его выглянувшей из форточки жены. Втянув голову в плечи, я метнулась в дом и заперла двери, только после этого обернувшись.

— А ну… Ша!

Вряд ли на них подействовала команда — скорее, последовавший за этим угрожающий рык, неожиданно вырвавшийся из моего горла.

— Отлично, — слегка охрипшая, я убедилась, что дверь заперта и рухнула на присыпанный землей стул. Такое ощущение, что в доме случилась локальная третья мировая. Все, что могло быть сброшено со своих мест — сброшено. Что могло быть разбито — разбито. Выпотрошено, растерзано, искромсано, разлито…

И посреди этого погрома на полу лежал пистолет.

Что там Стал говорил? Воздушка? Так только, поиграться, пока стрелять не научусь? Похоже, мне и с этой «игрушкой» нужно быть осторожнее…

Из-под печки показались усы, а затем и виноватая моська кота. Глаза были расширены от страха — еще бы! Рядом мелькнула рыжая мордочка куницы — очевидно, ради спасения оба забыли о вражде, которая и привела к этому… инциденту.

— Вылезайте, — вздохнула я, осторожно подобрала пистолет и на вытянутых руках отнесла в спальню, где и спрятала в чемодане рядом с вновь выключенным телефоном. — Ну, и кто это должен убирать?

Вопрос остался открытым, потому что в окно в этот момент уставилась чья-то рожа. Одновременно в дверь забарабанили:

— Э! Хозяйка! Ты там живая?!!

Пришлось открывать и долго убеждать примчавшихся соседей, что я тоже только проснулась и уже оделась — как раз для того, чтобы идти к ним, выяснять, что это был за звук. Хорошо хоть, в окно заглядывали близнецы, которых я в тот момент не смогла разделить на двое, а не их любопытная мамаша. Бесенятам оказалось достаточно показать приложенный к губам палец — они были как раз в том возрасте, когда появляются свои собственные, «взрослые» тайны от родителей, а Петьке — мое здоровое, пусть и слегка ошалевшее тело.

— Поди реку опять заторило, — почесав затылок, мужчина обеспокоенно покосился в темноту, где текла за домами река. — Как бы из берегов не вышла… В позапрошлом году тут такое творилось… Пойду гляну на мост, если что, придется МЧС вызывать — это ж взрывать надо…

Продолжая бубнить под нос, он отчалил. Я выдохнула, а близнецов поманила к себе:

— Ладно уж, покажу, но если кому-нибудь разболтаете…

— В суп? — печально уточнил мальчишка, вспомнив мою угрозу полугодичной давности, когда я застала их с сестрой распускающими слухи обо мне у хуторского колодца.

— В суп, — сурово подтвердила я, пропуская их в дом.

Дикой кунице дети обрадовались, как домашнему питомцу. Кот, не будь дурак, к тому моменту, как детские шаги достигли кухни, уже затаился на чердаке, а куница не то оглохшая после выстрела, не то потрепанная котом, так и сидела под печкой и была застигнута врасплох волной нежности и обожания.

— Прибилась недавно, — убедившись, что близнецы до зверька не достают, а зверек на детей не бросается я слегка успокоилась и сочла свою месть исполненной. — Думаю вот, на воротник пустить…

Неизвестно, кто был поражен моей черствостью больше — дети или куница. Пришлось с неохотой пообещать, что ничего этой рыжей бестии не будет — если, конечно, кое-кто поможет тете ведьме убрать царивший в доме кавардак.

Поклявшись, что прямо с утра они придут ко мне с ведрами и швабрами, близнецы умчались, а я осталась одна. На самом деле, оставлять это все до утра желания не было, так что, скрипя зубами, я все же полезла в сени за веником, недобрым словом поминая тварюшку. Вот что ей здесь понадобилось? В тепло лезет? Так весна на улице…