Анна Никода - Домовой

Впрочем, от вывиха это меня все равно не спасло — левая нога заметно распухла и хоть пока помещалась в сапоге, я предпочла оставить ее в воде, используя ту как компресс. Отлично, ищем плюсы.

— Я, знаешь ли, тоже вместе с ней дело расследовал, — словно не он только что забинтовывал мне голову, участковый снова перебрался на свой насест. — Сам пригласил… — в его голосе отчетливо послышалась досада.

— Но… — я открыла рот и беспомощно захлопнула, так и не задав ни одного вопроса. — Я не верю.

— Я тоже сначала не верил, — проворчал Гришка, кинув на потолок злобный взгляд.

— Нет, вы не понимаете! — возмущенно отшатнувшись от него, я едва не сверзилась с мешка и раздраженно попросила: — Найди себе отдельное место, мне тут одной тесно! Вы не понимаете, она не могла быть… Не могла сделать это с вами! Да я сама ее видела — она со вчерашнего дня сидит в доме, вас караулит. И Даша сказала, что вы вдвоем от головы вышли, а в участок не вернулись!

— Откуда ты знаешь что не вернулись? — хмыкнул участковый.

— Марина сказала, — растерянно отозвалась я и надолго замолчала, переваривая свою догадку. — То есть… Вы все же вернулись?

— Угу, — угрюмо отозвался Гришка с соседнего мешка. Вид он имел, как у крысы после наводнения — встрепанный и жалкий. — Кое-кто в очередной раз облажался.

— Официально снимаю с тебя подозрения, — рявкнул задетый участковый. — Полегчало?

— Подозрения в чем? — в отчаянной попытке разобраться в ситуации я сжала виски руками. Запах крови усилился — очевидно, Алексей Михайлович разбередил руку, когда помогал мне забинтовывать голову — и от этого все мои волчьи рецепторы начинали прямо-таки физически чесаться. — Думаете, он тоже могилы раскапывал?

— При чем тут могилы? — растерялся Алексей Михайлович, недоуменно уставившись на меня. С таким же выражением лица я перевела взгляд с одного на другого, чувствуя себя так, словно играла в спектакле, сценарий которого неожиданно изменился, а мне об этом никто не сказал.

— Так, — наконец, в могильной тишине погреба, сказала я. — По порядку. Сначала вы.

— Да тут и рассказывать особо нечего, — пожал плечами участковый. — Семь лет назад на черном рынке начали появляться рубины. Сначала мелкие, крошка да примеси — никто и внимание не обратил. Потом начали появляться покрупнее, причем все — «черные». Ну, то есть несчастливые. За каждым таким камнем тянулся след — грабежи, убийства, самоубийства. В общем, весь набор. Полтора года прошло, прежде чем догадались экспертизу провести и выяснить, что все камни — из одного месторождения.

— Нашего, — кивнула я, даже не удивившись. А говорила ведь Гришке, говорила!

— Знаешь уже? — хмыкнул участковый, недобро покосившись на Гришку. — Ну да. Марина тогда за это дело уцепилась — все сделала, чтоб ее в городе заметили, помогла продавца найти — это из лесничества мужик оказался, сорок лет тут работал, никто бы на него и не подумал…

— И сколько ему дали? — спросила я, уже предчувствуя ответ. И снова ошиблась: Алексей Михайлович покачал головой.

— Нисколько. Застрелен при задержании. Дело закрыли, а Марину — заметили в городе. Работать позвали. И она уехала.

Я не сразу поняла, что дальнейшего рассказа не будет и недовольно вскинула голову от колен:

— Ну уехала и что? С нами это как связано?

— Алиса, тебе совсем голову отшибло? — суфлерским шепотом, потому что над головой начали раздаваться шаги, зашипел Гришка. — По-твоему, это совпадение, что как только жареным запахло, она сразу смоталась? Наш святоша змею на груди пригрел, понятно?!

— А я, между прочим, все слышу, — раздалось сверху глумливое. Щелкнула щеколда и в погреб пролился столб теплого желтого света, высветив деревянные ступеньки, после чего раздался приказ: — На выход, по одному. Первой пустите даму — вы же джентльмены?..

Мне неожиданно показался очень уютным наш маленький подвал. Ничего хорошего для нас это означать не могло.

«Великие волчьи боги! — помолилась я, поднимаясь с мешка и хромая в сторону выхода — сделайте так, чтобы она не знала КТО я такая… Тогда у меня появится хоть какой-то шанс».

Нога болела не так уж сильно, но я намеренно подволакивала ее. С теми же целями повязка осталась на моей голове, воняя засохшей кровью.

Именно запах крови меня и подвел. Кроме него сложно было сосредоточиться на чем-то другом, к тому же в подвале воняло сыростью и стоячей водой, гнилью. Если бы не это, я, возможно, давно бы почувствовала еще одну «нотку» в доступном мне букете. Терпкую, травяную, пряную.

— Алексей Михайлович, а кого наняло лесничество вместо того убитого? — наполовину выбравшись из погреба, я села на краю дыры, перебрасывая ноги, потому что никто не собирался мне помогать.

Снизу раздался отборный мат — участковый отлично понял, что я не стала бы задавать этот вопрос ради любопытства.

Стасу надоело смотреть на мои гримасы и он вздернул меня за шкирку, как котенка.

— Кончай комедию. Нога не сломана — я проверял…

— Я хрупкая слабая девушка, — огрызнулась я, падая на единственную свободную табуретку, которую Стас пинком подвинул к стене. Напротив меня, за столом, расположилась Марина с пистолетом в руке.

Когда все участники спектакля собрались наверху (участковый угнездился на приступке, Гришка так и остался сидеть на краю открытого погреба, из которого веяло холодом) и вдоволь друг на друга насмотрелись, Стас хмыкнул и спросил:

— Ну, а эта тебе зачем понадобилась? Всю деревню решила перебить?

Марина недовольно дернула плечом:

— А что мне было делать? Привязалась, как репей…

— Гадина, — не сдержалась я. Странно, я даже к отцу Дмитрию таких чувств не испытывала, а тут прямо распирало от ненависти.

— И дура, — тут же отозвался Гришка. — Ну и воровала бы себе на здоровье. Мы-то зачем понадобились?

— Под ногами путались, — отрезал Стас. — И нос совали куда не надо. Хотя девчонку жаль.

— Я еще жива, — заметила я тоскливо, понимая, что это ненадолго. — Может, договоримся? Я буду живая, но молчаливая.

Стас с Мариной одновременно фыркнули, показывая свое отношение.

— Мертвой ты будешь тоже молчаливая, зато с гарантиями, — заявила наглая баба, передергивая затвор на пистолете.

— А труп? — уперлась я, отчаянно не желая умирать вот так. Вообще умирать, конечно, тоже — неожиданно вспомнилось, что Ника обещала приехать, что отца давно не видела, а ведь они даже не узнают, что именно со мной случилось!

Поэтому я начала агитацию с утроенным энтузиазмом:

— Трое пропавших за двое суток. И я Дашу предупредила. Нас искать будут.

— Тут много кого искали, — пожал плечами Стас. — И пока никого не опознали…

Выглядел он при этом настолько обыденно, что зубы у меня непроизвольно клацнули, выдавая страх. И вот с этим я спала. Обидно-то как. И Ника потом скажет — как была дурой, так и померла…