Александр Гребенкин - Буря в старом городе [СИ]

И тогда подступил ко мне святой Вацлав и промолвил:

— Есть. Спасенье у тебя одно — раскаяться душой. Я ручаюсь за тебя. Ты должен чистой и безмятежной жизнью искупить былое, примириться с братом, вернуть ему должное.

Ангел предложил мне выбор:

— Или прими отсроченную кару, или выбирай чистое раскаяние и праведную жизнь.

Я упал на колени и просил о милости. Я всё рассказал чистосердечно.

И тут вновь зазвучала музыка, отворилась дверь храма и послышались медленные шаги. В лучах света появился мой родной брат Просперо! Он выглядел так, будто годы были не властны над ним, он был таким, словно расстались мы с ним вчера. Я пожал ему руку, крепко обнял его, и он прижал меня к себе.

— Пред небом подтверждаю, что прощаю тебя, — промолвил Просперо.

Дальнейшее я уже плохо помню. От волнения разум мой помутился, и я лишился чувств. И вот я здесь, начинаю новую жизнь.

Майнер ещё долго слушал речь графа. Поначалу он думал, что перед ним человек не в своём уме, но потом постепенно стал понимать искренность раскаяния и логику поступка.

— Расскажите, что у вас случилось в прошлом и вам, возможно, будет легче, — предложил комиссар.

— Мне уже сейчас так легко на душе, а вспоминать прошлое очень трудно, — сказал граф Черни. — Но я должен это сделать… У меня достанет мужества всё сказать вам, ибо я вам доверяю. Только простите, я постараюсь быть кратким, чтобы вас не утомлять. Некоторые подробности касаются других лиц и, с вашего позволения, я их опущу. Ведь это не только моя тайна. Я хочу быть максимально корректен по отношению ко всем участникам этой трагической истории.

Итак, родился я в Милане. Мой отец — граф Джузеппе Висконти был важным лицом в администрации города. Я получил достаточно хорошее образование, хотя не был никогда примерным учеником и студентом. С детства испытывал чувство зависти к своему старшему брату Просперо. Мне казалось, что он умнее и талантливее меня, и отец поэтому к нему благоволит. Мой брат много читал, занимался науками, а я же был лишён от природы таких щедрых талантов. Даже учился я из рук вон плохо и не слушал матери и отца.

В юные годы жажда роскоши и сладкой жизни увлекла меня. Я вошёл в группу так называемой «золотой молодёжи». Кутежи, легкодоступные женщины, карты и вино — во всё это я погружался с головой. Мать моя ушла из жизни упрекая меня, отец и брат наставляли на путь истинный. Но всё тщетно. Конфликты с отцом привели к тому, что он, тяжело больной, составил завещание, в котором замок, городской дом, всё имущество отходило старшему брату. Но у смертного одра отца находился я, провожая его в последний путь. Мой брат Просперо был в Азии, в научной экспедиции. И как только отец покинул этот мир я, с помощью нотариуса Тринкуло и адвоката Алонзо, за большие деньги сумел подделать завещание. Теперь я, Антонио Висконти, наследовал всё имущество отца, а мой брат Просперо, который в последние годы якобы отошёл от отца, жил отдельно и не заботился о нём — получал жалкие крохи. Приехавший Просперо был глубоко оскорблён последней волей отца. Он подозревал о подделке, но доказать ничего не мог. Просперо пытался оспорить завещание, но тщетно. Он уехал из Милана в городок Лидо ди Езоло, где работал обычным врачом (он имел медицинское образование, в частности, изучал гинекологию).

Как-то мы встретились с ним, и я узнал, что у него живёт годовалая девочка, для которой он нанял кормилицу. Он назвал её Виолой. Он честно рассказал мне историю с Джулией Риччи. Но, во время беседы, у нас опять вышла ссора. Он просил уступить ему хотя бы часть отцовских денег, так как теперь должен был заботиться не только о себе, но и о дочери. Также он уверял, что будет ещё раз требовать экспертизы завещания, что вроде бы у него есть какой-то новый способ проверки подлинности почерка покойного. Испугавшись, что брат добьётся своего, я вспылил, наговорил ему неприятностей, распустил слухи, что это он изнасиловал Джулию Риччи и виновен в её гибели, даже написал заявлению в полицию. Люди стали отворачиваться от Просперо Висконти.

Оскорблённый, он был вынужден покинуть Лидо ди Езоло, удалиться в изгнание. Где он жил — не знаю! Много лет я о нём ничего не слышал.

Я же стал графом Черни. Причины, почему я жил под другим именем, объяснять не буду. И вот, прошло много лет… Я прибыл в Прагу по делам связанным с долгами одного клиента. Теперь я понимаю — это было устроено моим братом намеренно. Он хотел моего приезда в Прагу, чтобы потом как-то воздействовать на меня.

Что же, у него это получилось! Уже в первый день своего пребывания в городе я заметил подозрительного человека с испанской бородкой. Тогда я сам пришёл к вам. Ну, а потом началась уже известная вам история с письмом. Честно — я даже не догадывался, что это дело рук моего брата, считал, что попал в поле зрения каких-то вымогателей.

А недавно я получил записку. Наверное, её принёс этот человек с бородкой. Там значилось, что если я хочу, чтобы весь этот кошмар вокруг меня закончился благоприятно — явиться в час ночи в собор Святого Вита.

Я колебался, но потом согласился. Ну, а все последующие события, так воздействовавшие на меня, я уже вам описал.

Майнер какое-то время размышлял и, наконец-то, сформулировал вопрос:

— По сообщению инспектора Ковача вы были в баре перед поездкой в собор. Вы пили какой-то напиток?

— Да. Это был пунш…

— Понятно… — быстро остановил его Майнер. — Что касается наследства вашего брата и его оправдания…

— Не беспокойтесь. Это уже наше личное, можно сказать, семейное дело. Я уже отдал необходимые распоряжения…

Во двор постепенно надвигалась осень, ветер гнал листья, и Майнеру казалось, что это скачут маленькие шахматные лошадки. Они ловко обгоняли стройную фигурку девушки в тёмно — синем пальто и шляпке.

Комиссар узнал Виолу.

Вскоре её каблучки застучали по лестнице.

— Когда красивая девушка приходит к пожилому мужчине он неизменно молодеет лет на двадцать, — такими словами встретил Фридрих Майнер вошедшую Виолу.

— О, комиссар, вы оказывается галантный мужчина, — усмехнулась Виола. — А поначалу выглядели сухим чиновником.

— Ваш визит обязывает к этому, — произнёс Майнер, помогая девушке снять пальто.

— Вы хотели меня видеть. Зачем? Вот она я, — промолвила она лукаво, оставшись в элегантном сиреневом платье с завышенной талией и розой на пояске.

— Вы прекрасно выглядите. Я вижу пан Мирослав знает толк в красивых женщинах. А мы… Мы сейчас будем пить чай.

— Чудесное решение, — сказала Виола.

Она прошла в комнату — старомодный пузатый комод, стёршие краски ковра, красный штоф полинялого дивана, коричневый круглый стол, старинные грубые стулья.