Александр Гребенкин - Буря в старом городе [СИ]

— Крошка моя, — замурлыкал он.

И вдруг Якуб Кучера подскочил и заорал как ошпаренный.

— Ты чего? — недоумённо спросил Франтишек, поневоле отпуская девушку.

Якуб дул на руку, из которой капала кровь.

— Эта дрянь меня укусила!

И он грязно выругался.

— Вот значит так, да! Ах ты тварь! — произнёс хищным голосом Франтишек. — Мы к ней по-хорошему, а она…

И тут же сделал попытку грубо поцеловать Виолу.

Девушка закричала, и в этот момент кто-то постучал в дверь.

Оба полицейских замерли. Воспользовавшись замешательством Виола быстро освободилась от объятий Франтишека и крикнула:

— Помогите!

— Рот закрой! — прошипел Франтишек Колаш.

В это время Якуб, залив рану водкой из шкафа, быстро стал заматывать руку носовым платком. Одним глазом он приметил, как за оконной занавеской мелькнула чья-то тень. На миг было явственно видно лицо, изборождённое шрамами.

— Садись и молчи! Ни слова! — велел Виоле Франтишек и погрозил кулаком. Потом указал на стул.

В дверь продолжали настойчиво стучать, и Виоле показалось, что это стук её сердца.

Франтишек кивнул Якубу — тот отпер дверь.

На пороге стоял седой мужчина крепкого сложения в штатском. Его массивное лицо со щепоткой усов было багровым. Бледно-синие глаза строго оглядывали комнату.

— Что здесь происходит, чёрт возьми? Тайное заседание масонов? Или дом свиданий?

— Никак нет, господин комиссар, — отрапортовал Франтишек Колаш, стоя перед начальником навытяжку. — Значит так… Тут пани пришла…

— Хотела узнать… о пропавшем мужчине… — сквозь зубы добавил Кучера.

Он замялся не договаривая.

Комиссар обвёл всех присутствующих мутным взглядом. Кажется, что он прекрасно понял и представил всю ситуацию.

— Пойдёмте со мной, — сказал он Виоле. — Прошу в мой кабинет.

Когда они вышли, Франтишек заговорщически посмотрел в лицо Якубу.

— Она нас выдаст, — произнёс он.

— Не думаю, — ответил Якуб. — А вот в окно нас кто-то видел. Я заметил, как мелькнуло и исчезло чьё-то лицо. Кто-то подсматривал…

— Неужели кто-то из наших? — спросил оторопелый Франтишек.

— Непохоже, — пробормотал Якуб и шипя стал разматывать окровавленную повязку на руке.

Майнер смерил Виолу взглядом. Затем пробормотал что-то, опустив взгляд в кипу бумаг на столе, легонько хлопнул ладонью по столу.

— Что же привело такую куколку в наше тёмное царство, где в пору быть Гадесу?

Он поднял лицо, и она заметила лукавые искорки в его глазах. Она почувствовала его внутреннюю доброту. Страх и нерешительность куда-то улетучились.

— Как приятно видеть в вашем департаменте человека, знакомого с античной мифологией, — сказала Виола, заставив себя улыбнуться.

— А вы прибыли чтобы принять экзамен у меня? Тогда вы в роли учительницы и прошу вас садиться, — подхватил её игру Майнер.

Виола послушно села, а он достал жестяную баночку из-под монпансье и бросил в рот леденец. Затем протянул баночку Виоле — угощайтесь. Но та отрицательно покачала головой.

— Ваши подчинённые не так любезны, — сказала она.

— Что эти прохвосты хотели от вас? Я заподозрил нечто чёрное.

— Это так. Когда людям не хватает любви, они…

Нахмурившийся комиссар взглядом остановил её речь и попросил:

— Для начала представьтесь, кто вы и откуда?

Девушка кашлянула и гордо сказала:

— Виола Висконти. Простите, а с кем я говорю?

— Фридрих Майнер, комиссар… Кхм… Хорошо. Так где же вы проживаете?

— Постоянное место жительства — Тухомержице. Там живёт мой отец. Отсюда — километров пятнадцать.

Майнер кивнул.

— Знаю. Тёмный и забытый край.

— Да нет, сейчас не такой уж забытый. Практически околица Праги.

— Ну да, место обитания тёмных людей и злющих собак…

— Нет, почему же, отец купил там прекрасный дом. Недалеко от леса.

— Вы итальянцы?

— Да.

— И судя по всему родовитые.

— Есть такое.

— Что же привело вас, такую нежную и солнечную пани, к нам?

Виола набралась решительности, кашлянула в кулак.

— Господин комиссар. У вас в заключении находится дорогой для меня человек. Я пришла, чтобы узнать о нём.

— Вот как. И кто же он?

— Господин Липский.

— Мирослав Липский?

— Да.

— Прекрасно. Есть такой. И я с удовольствием побеседую с вами о нём.

Комиссар открыл одну из папок лежащих на столе и стал рассказывать, временами переворачивая страницы.

Выслушав его, Виола с облегчением вздохнула.

— Господин комиссар, у вас за решёткой находится совершенно невиновный человек.

Майнер громко хмыкнул и бросил в рот ещё один леденец.

— О, невиновность людей вы слишком преувеличиваете. Никто не рождается невинным ягнёнком. Жизнь заставляет быть волком и показывать зубы.

— Приятно в вашем лице видеть ещё и философа. Поверьте, господин комиссар, тот за кого я прошу — вовсе не волк! Скорее добрый и благородный лев…

— Лев? Тоже нашли благородного… Хитрый лис… И вот вы идёте ради него на всё, лишь бы спасти его?

— Он не хитрый лис, поверьте!

— И что вы скажете мне толкового?

Виола выпалила:

— Мирослав действительно невиновен, и вы напрасно томите его в камере. Он не мог убить барона Габора!

— Хм, вы уверены так, как будто уже знаете, кто его укокошил! Так кто же это сделал, чёрт возьми?! — проревел Майнер. Он стукнул по столу кулаком, так, что вздрогнули папки, а одна из них упала на пол.

Виола испуганно во все глаза смотрела на разъярённого комиссара.

— Короче, какие у вас есть доказательства, что Липский не волк и не лис, а мирная овца?

— А такие… Те вечер и ночь, когда убили Габора, Липский провёл со мной. Клянусь! — воскликнула Виола.

— Свидетели? — рявкнул комиссар.

— Моих заверений вам мало? Хм… Хорошо! Консьержка Алзбета и дворник Игнац! Если нужно — они подтвердят.

— Ладно, возьмём показания… — кивнул комиссар. — Ну, а… если он выходил ночью… Скажем так — тайком покидал квартиру.

— Нет, — удивлённо посмотрела на него Виола. — Он спал…

— Где?

— В моих объятиях!

Её лицо стало багровым.

Майнер нахмурился и встал.

Виола тоже поднялась со стула.

— Почему Липский сам не рассказал об этом? — спросил комиссар.

Виола замялась:

— Мне трудно объяснить… Быть может не хочет ввязывать меня в это дело…

— Представьте себе, я догадливый, — буркнул Майнер в прокуренные усы. — Как же вы попали в лапы к этому… барону Габору?

Виола вздохнула и села на стул.

— Я пыталась спасти отца, — промолвила она. — Барон не простил бы ему долг.

Майнер тоже сел, скрипнув стулом, вынул из конторки лист бумаги.

— Сядьте за тот столик и вообразите себя писательницей Боженой Немцовой. И обо всём подробно напишите, только без словесных выкрутасов и эпитетов.