Владислав Алейников - Энтропия

К вечеру погода наладилась, став пригодной для пребывания человека на улице. Оставив машину возле Фонтанки, я отправился на вечернюю прогулку по центральному району города вместе с его коренным обитателем. Талисман постоянно пытался утащить меня с людных тротуаров в знакомые дворы, где нас поджидали так любимые ему мусорные кучи. Меня же радовали, вымытые затяжным дождем, открыточные виды северной столицы, которые я запивал кофе из бумажного стаканчика Старбакс. Все это время в голове крутились слова Фрейда о том, что может быть и второй вариант исхода, тот, что с новыми жертвами. Как показала практика неудачных экспериментов, выбирать точку входа в будущее нельзя и дверь в него всегда открывается произвольно. Можно было предположить, что эксперимент провалился, из-за того, что будущем полиция схватит убийцу еще до того как он совершит очередное злодеяние, но я не хотел бы оставлять решение этой задачи на волю случая. Тем более, я все больше убеждался в том, что случайностей не бывает, а происходящие события закономерны и являются следствием каких-либо действий. Мир, лишенный всякого движения, очень быстро будет разрушен энтропией, а значит каждое последующее событие, каждое рождение нового дня является следствием предыдущего. И даже поедаемый собакой на улице тунец, в вынесенной из ресторана коробочке, может в этот момент спасать чью-нибудь жизнь. Бог не играет в кости.

Возле Спаса на Крови привычно толклись толпы туристов. Я стоял, облокотившись на кованые перила Грибоедовского канала и наблюдал, как внизу проходил длинный экскурсионный катер с открытыми рядными сидениями на палубе. Забавным было наблюдать, как экскурсанты синхронно поворачивали голову, то в одну, то в другую сторону, следуя четким жестам своего дирижера. В роли последней была грузная женщина с радио микрофоном в руке. Проплывая мимо меня, она рассказывала своим слушателям, что этот однопрестольный храм во имя Воскресения Христова, был сооружён в память о том, что на этом месте в марте 1881 года от взрыва брошенной самодельной бомбы был смертельно ранен император Александр II. За нападением на него стояло несколько членов революционной организации «Народная воля». Наблюдая за экскурсией, я задумался: а что, если бы я жил в то время и мне потребовалось спасать императора? Какие меры мне пришлось бы предпринять? Образ городского мещанина конца XIX века, в котором я себя представил, меня развеселил. Не меньше, чем представления самого себя в подпоясанном армяке, валенках и меховой шапке-треухе, меня позабавил внешний вид индийских туристов около храма, понавесивших на себя максимально возможное количество ассортимента магазинов теплой одежды Нью-Дели, которое им только было дозволено привезти в багаже авиаперевозчиком. В силу дремучих стереотипов о жителях этого треугольного полуострова, в обыденной жизни они представлялись медитирующими в белых хлопковых одеждах дхоти на берегу небесного Ганга. Кто знает, может быть, кто-нибудь из них мой коллега.

Размышляя на тему медитаций, мне вспомнилась заметка о состоянии Тукдам. В буддизме этим термином именуется посмертное состояние, в котором тантрический практик высокого уровня способен распознать наитончайшее сознание света, тем самым одержав победу над самой смертью. В состоянии Тукдам тело сохраняется свежим, но при этом постоянно сжимается и уменьшается в размерах. В писаниях сказано, что этот процесс длиться вплоть до окончательного выхода тонкого сознания из физического тела. Сами практики отмечают, что Тукдам самое высокое духовное состояние, которое ближе всего к состоянию Будды. На территориях где распространены различные течения буддизма, бон и индуизма регулярно находят хорошо сохранившиеся тела монахов навечно застывших в позе лотоса. Последней такой находкой на моей памяти стал двухсотлетний монах в Монголии, мумию которого, обнаруживший его местный житель пытался продать на черном рынке и был задержан полицией. Быть может, этому монаху таки удалось остановить череду причин и следствий, оставив навсегда мир, которому предстоит рождаться снова и снова. Как знать.

В череде размышлений о двухсотлетней медитации меня осенило, что пусть я и не могу выбирать точку входа в будущее, но я могу самостоятельно решать, когда я это будущее покину. Оставаясь в состоянии транса, я могу переместиться в нужное мне место и опережать настоящее время, разыскивая серийного убийцу, не опасаясь последствий провала. Как до этого не догадались мои наставники? Я собой возгордился.

И часа не прошло, как я уже оказался в нашей штаб-квартире. При мне был штатив для капельницы, упаковка с физраствором и инъекционный катетер. Огласив свой план, и любезно оставив объяснения с Олегом, который вот-вот должен был вернуться, его бывшей супруге и Фрейду, отправился готовиться к затяжному погружению в альтернативную реальность. Сама подготовка заключалась в распаковке капельницы, взбивании перины и надевании подгузника. Да! Его я тоже купил. Вливаемая для поддержания жизнедеятельности жидкость должна покидать тело – я все-таки не монах.

В своем идиотском обмундировании путешественника во времени, стыдливо завернувшись в простыню, я отправился в спальню, где Ирэн встречала меня со жгутом в руках и распакованной иглой. Еще до переодевания в бумажные трусы, я зарегистрировал новый электронный ящик. В него я дважды в день просил направлять подробный отчет о ходе следствия, и имеющейся информации. Невозможным было предположить, в каком времени я окажусь. К этому моменту маньяк мог быть уже схвачен, и я с полученным по электронной почте именем вернулся бы в действительность. На самом деле, такой вариант оказался бы идеальным.

Подготовительные мероприятия закончились, свет в комнате погас. В прозрачную колбу на штативе с медицинским растровом, по одному начали подниматься пузырьки воздуха. Я закрыл глаза и полностью расслабил тело. В голове представлялся визуальный ряд. Я словно частица света, несся через космическое пространство, рассекая пустоту. Предо мною отрывался лишенный горизонта вид бесконечных скоплений звезд и туманностей. Ощущение скорости отождествлялось с чувством свободы и независимости от материального тела. Я становился все быстрей…

– Молодой человек, – я почувствовал прикосновение к руке. – Молодой человек, ваша остановка через тридцать минут, просыпайтесь.

Мой космический полет оборвался, когда я открыл глаза. Туманности во Вселенной сменились на интерьер плацкартного вагона, пропитавшегося запахами лапши быстрого приготовления и торчащих с полок ног. Напротив меня стояла взрослая женщина в униформе проводника, с конусообразной прической из навитых в мелкие кудри коротких волос.