Владислав Алейников - Энтропия

Доставить к месту нас должен был бортовой УАЗик, походивший на головастика с большой лебедкой впереди. Когда мы вышли из здания аэровокзала его водитель, облаченный в защитный лесной костюм и ковбойской шляпе в которой он был похож на Клинта Иствуда, встречал нас улыбкой, обнажив золотые зубы. У него действительно был повод улыбаться во весь свой золотой запас, судя по тому, какую цену он заломил нам за эту поездку.

Путь оказался не близким. Поездка от аэропорта города Горно-Алтайска до села Тюнгур заняла порядком шести часов. Не знаю как остальные, а я был бы не прочь еще проехать пару часов с такими видами. В дороге нам очень повезло с погодой. В абсолютно безоблачном небе светило по горному яркое солнце, не давая нам возможности снять очки. Всюду виднелись снежные высоты, перетекающие в леса сменяемые сочными лугами на которых разве что только не паслись фиолетовые коровы, которые доились бы шоколадным молоком. Но повторюсь, что нам повезло. Все могло сложиться иначе: ливень и натянутый поверх кузова тент, на котором мы сидели. А исходя из количества липкой ленты на нем, думаю, что нам пришлось бы еще и затыкать дыры.

Тюнгур приветствовал нас белым дорожным знаком на фоне упавшего деревянного забора. Отдельные его части еще пока стойко несли свою службу, явно не понимая, что остальные пролеты уже окончательно капитулировали перед овечками и крупнорогатым скотом, открыв им беспрепятственный доступ к полянке которую этот забор стерег. Этот населенный пункт был последней точкой, куда нас смог довезти головастик. Отсюда начинаются все популярные туристические маршруты к горе Белуха. Само село расположено на левом берегу Катуни и состоит из скромного вида домиков выросших вдоль центральной улицы. По правому берегу разбросан каскад туристических баз являющихся стартовой площадкой для стремящихся покорить вершины и санаторием для курортников, желающих поправить здоровье и навести порядок в мыслях. Берега Катуни соединены железобетонной переправой. Еще пару лет назад с одного берега на другой можно было перейти по подвесному вантовому мосту, который напоминал знаменитые Золотые ворота Сан-Франциско, только само собой меньшего размера и из дерева. Эта конструкция по праву являлась местной достопримечательностью, но была побеждена старостью и после открытия нового моста оказалась разобранной. От моста до подножья горы нам предстоял пеший двенадцати часовой марш-бросок, длиною почти в шестьдесят километров. В запасе у нас было трое суток и точные координаты места, где должен попасть под лавину отряд контрабандистов. Зачем мы вообще в это ввязались? Вспомни слова Глеба Жеглова: «Вор, должен сидеть в тюрьме». Про лавины там ничего не говорилось. Так что не нам полагалось решать судьбу этих людей. Наша задача была их спасти.

Наш отряд был хорошо экипирован и сто стороны мы, должно быть, смотрелись профессионалами, которые пришли покорять горы в самую сложную пору – в межсезонье. Вот только местные за много лет научились отличать спецов от «ряженных». Наверное, нас выдавал растерянный вид. Сначала около магазина к нам привязался мужик в резиновых сапогах, едва ли не впаривший нам какую-то карту с тайными тропами которых нет в путеводителях. Затем уже на мосту нас перехватил пастух, возвращавшийся с пастбища. С этого хоть оказался толк. Пусть и не за скромную таксу он вызвался прокатить нас с десяток километров на лошадях. Это было хорошей идеей. Финансовая сторона операции нас особо не напрягала, тем более среди нашей команды был будущий победитель лотереи. Правда кобыл у него было всего две: на одной он был сам, а на второй помощник, который спешился и погнал стадо дальше в деревню. Так что нам пришлось исхитщяться чтоб усесться самим и развесить все свое снаряжение.

Как выяснилось передвигаться на крупе лошади довольно-таки удобно. Это разрушило мой миф о том, что пассажир, сидящий за спиной наездника по окончанию поездки должен ходить так, словно сутки провел верхом на бетономешалке. Напротив, было мягко и убаюкивающе покачивало. В какой-то момент, просунув ноги меж рюкзаками, которые в противовес друг другу были переброшены через седло, я даже задремал.

Кавалерийским маршем мы прошли даже чуть больше, чем предполагалось изначально, так как лошади были в силах держать бравый шаг, а временами на снижениях и перекатах даже переходя на рысь. Нас ссадили примерно в километрах пятнадцати от деревни, когда солнце начало подбираться к горным хребтам. Проводник, взяв под узду вторую кобылу, направился обратно в деревню, планируя вернуться домой до того как стемнеет. А темнеет в горах быстро. Все на что нам хватило времени до того как выключили свет, это разбить палатку, разогреть на газовой горелке походную кашу с тушенкой и вскипятить чайник.

Ночь в горах это удивительное время. Воздух был настолько чист и свеж, что казалось, будто бы он звенел в ушах, вводя в состояние транса и гармонии с природой. Николай Рерих считал место, в котором мы находились одним из приемников божественной энергии космоса. И действительно, тут все было пронизано духом шаманизма, культ которого в этих краях не менее монументален самих гор. Медитативное шелестение мохнатых еловых лап изредка прерывалось треском их смолянистых стволов и угуканьем сов вышедших на ночную охоту. Благоприятствовала и погода. Вместо сезонных дождей и промозглых ветров, которые нам пророчили интернет форумы, Алтай встретил нас чистым небом и приятным горным бризом, который разве что только заставил меня застегнуть куртку с наступлением ночи. А какие же тут звезды! Тебе бы это увидеть. На небосводе их было такое количество, что казалось что он может обрушится под тяжестью всей этой светящейся иллюминации. В наблюдениях за звездным небом я понял, почему астрономы строят свои обсерватории в горах.

Андрей скомандовал подъем в пять утра. Мы выползли из спальных мешков, когда тот уже зажег горелку и заваривал чай. Для себя я отметил, что всего за несколько часов проведенных в палатке я отдохнул лучше, чем за весь свой последний отпуск, который я провел в Москве. Вот так действуют места силы и чистый воздух самой собой. Аппетит тоже вернулся ко мне. Смолотив банку гречневой каши, я едва подавил в себе желание схватиться за вторую. Да и сама еда казалась какой-то по-особенному вкусной.

Трава, палатка и даже мои ботинки, ночевавшие на улице, покрылись мелкими каплями росы. Утренний туман уже успел сойти, оставив в память о себе густые молочные облака на склонах гор. Были и маленькие облачка, которые зацепились за макушки рослых елей и напоминали вытрепанный из подушки синтепух.

Свернув свой лагерь, мы взяли разлихой темп, который старались держать до самого обеда, сделав всего две остановки на переправах через ручьи, чтоб передохнуть и набрать воды. Один из таких ручьев с весенним таяньем ледников наверху набрал силу полноценной горной реки, на поиски переправы через которую мы потратили порядком получаса. Нас выручил, выкрученный ветром сосновый корч, любезно повалившийся через бурлящую промоину.