Оливия Штерн - Ее нежеланный лорд [= Фарфоровая бабочка] [litres]

– А вы считаете, что я буду мстить слабой женщине за поступки ее отца? Поначалу… я подумывал о чем-то подобном. А позже… Решил, что мало в этом чести. Мне хотелось бы, чтоб вы думали обо мне чуть лучше.

Он помялся, еще раз окинул Бьянку долгим взглядом и вышел.

А она окончательно обмякла в ванне и разрыдалась в голос.

Сандор трогал ее, но даже не попытался поцеловать. А до этого отшлепал ремнем и запер в подвале. Невыносимо!

И еще… у него есть причины ее ненавидеть. По крайней мере, если бы Бьянке сказали, что она замужем за человеком, отец которого убил ее отца, то она бы кашей в лицо не ограничилась, это точно.

После всего услышанного Бьянка самой себе напоминала поломанного механоида, который не знает, где верх, а где низ, и потому непрестанно кувыркается в пыли в попытке занять устойчивое положение.

Верх и низ, правильно и неправильно, хорошо и плохо – все перемешалось, тяжело давило на грудь, неприятно стучало в висках. Она как будто пробиралась по болоту, а кочки уходили под воду, и тогда Бьянка погружалась в мутное отчаяние с головой. Она окончательно запуталась. Мир как будто решил посмеяться над ней, и все то, что прежде казалось незыблемым, превратилось в летящий по ветру пепел.

Беда в том, что она совершенно не доверяла Сандору. Да и как можно доверять человеку, таскающему в дом проституток и позорно наказывающему леди?

Но и не могла не верить в то, что он рассказал.

И образ добродушного лысоватого папеньки никак не вязался с образом хладнокровного убийцы, отравившего сводного брата и отдавшего нужный приказ нужным людям.

А маменька? Интересно, она знала обо всем? Или до сих пор пребывает в счастливом неведении? Если бы они могли сейчас поговорить, то Бьянка бы спросила. Или наоборот, ничего бы так и не спросила, потому что если матушка знает, то все равно не скажет, а если не знает, то к чему рушить ее святую веру в графа Эверси? Ведь для нее это основа основ, без этого и жить-то будет невозможно.

Вот так, барахтаясь в болоте тревожных, бередящих душу мыслей, Бьянка молча оделась после ванны. Дора принесла ей милое, но скромное платье, явно с чьего-то плеча, но Бьянка и спрашивать ничего не стала. Платье – это такая мелочь, когда какой-то сумасшедший убивает девушек, отец оказывается кровожадным убийцей, а кровожадное чудовище в лице Сандора, наоборот, начинает проявлять весьма здравый подход ко всему происходящему.

Потом она покорно дала уложить волосы в прическу, также покорно и молча, под внимательным взглядом мужа, похлебала бульон с золотистыми сухариками.

Сандор молчал. Бьянке тоже говорить не хотелось. И даже великолепный и очень дорогой кулон в виде бутона розы не принес и толики той радости, какую непременно вызвал бы… до того, как вся ее жизнь перевернулась с ног на голову.

Лишь когда ее тарелка опустела и Бьянка замерла, не зная, что делать дальше, Сандор поинтересовался:

– Ну что, вы готовы ехать? Если да, то карета подана.

Она кивнула.

– Да, лорд Сандор, вполне готова.

Потом они какое-то время тряслись по булыжным мостовым. Свежий ветерок-проныра, гуляющий внутри кареты, нес запах нагретых солнцем крыш и свежести. Лорд Сандор расположился напротив и шелестел утренней газетой, переворачивая листы. А Бьянка… чувствовала себя настолько несчастной и раздавленной, что была готова ехать куда угодно и сколько угодно.

Надо же, человек, которого она считала безродным мужланом, тоже Эверси.

Но даже если бы он и был беспородным нищим мужланом, почему-то Бьянка уже не могла думать о нем так дурно, как раньше. Даже несмотря на все его издевательства. И – нет, поцелуи здесь совершенно ни при чем. Сквозь наигранную грубость и наглость Роя Сандора как будто начал проглядывать совершенно иной человек, и этот иной человек внезапно вызвал у Бьянки интерес. Она словно медленно разворачивала конфету, освобождая ее от ненужной обертки. Хотя – что изменилось-то? Да ничего в принципе. Все тот же Рой Сандор, насмешливый, нагловатый…

И тут Бьянка вдруг поняла, что же изменилось на самом деле.

Вот уже которую ночь ей не снились кошмары.

И тот, без лица, тоже куда-то делся, его как будто смыло бурным паводком.

Городской парк был местом, где в воображении маленькой Бьянки сбывались самые смелые мечты. Например, выпросить у мамы шарик ванильного мороженого. Или ватрушку, румяную, присыпанную сахарной пудрой. Или – о ужас! – бонбоньерку с конфетами ручной работы, розовыми, голубыми… Бьянка невольно вздохнула. Тогда она была просто маленькой счастливой девочкой. Она не знала, что леди обязана вместо вкусной пищи есть овсянку на воде и редиску с листьями салата. Она не думала тогда о том, что леди придется выйти замуж за «подходящего» человека и провести с ним всю оставшуюся жизнь, возможно, терпя гнусные выходки мужа и с трудом вынося запах его тела. И еще… тогда ей и в голову не приходило, что однажды ее любимые родители начнут стареть, а потом и вовсе повернутся к ней доселе неизведанной стороной и станут как будто чужими.

Неторопливо шагая по центральной аллее парка, положив руку на локоть Сандору, Бьянка с тоской вспоминала те счастливые времена, когда мир вокруг казался красивым и радужным, а в голове не было мыслей иных, кроме как о той помаде с перламутром, о которой за завтраком говорила маменька. Теперь думать приходилось о многом, но в основном все размышления сходились к тому, что Бьянка понятия не имела, как теперь жить дальше и что делать со всеми знаниями, которые почерпнула от Сандора. Да и вообще, было непонятно, что делать с ним самим. Продолжать брыкаться? Хныкать и просить отпустить? Сказал ведь, что не отпустит, не сейчас. Смириться и, как говорят в таких случаях, расслабиться и просто получать удовольствие?

Конечно, быть отшлепанной по заднице – вещь неприятная.

Но ведь наверняка бывает и хуже, гораздо хуже?

Вроде бы Сандор не похож на человека, который будет получать наслаждение, истязая свою жену…

Она покосилась на идущего справа мужа и отстраненно подумала о том, что он снова решил отрастить бороду. Старый шрам неприятно белел в колкой черной щетине, но пройдет еще несколько дней, и его уже не будет видно.

Рой Сандор, м-да. А еще и Эверси, как выяснилось.

Бьянке стало совсем горько. Интересно, а что было бы, выдай ее папенька за одного из Шико?

И про себя решила: тоже ничего хорошего бы не было. На ней бы женился Левран, и у него в голове тараканы крупнее, чем на кухне самой захудалой таверны.

– Прекрасная погода, не находите? – негромко поинтересовался Сандор. И усмехнулся, глядя на Бьянку сверху вниз.

– Вы не знаете, о чем со мной поговорить? – уныло спросила она.