Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

– Восьмое чудо света, правда? – сказал водитель. – Нам наглядно показывают, где наше место. А там будут жить властители Мира.

Я хмыкнул неопределенно. Дескать, слов нет, остались одни слюни. Интересно, как бы водила отреагировал, скажи я, что властелин Мира – моя бывшая. Выкинул бы вон, как опасного придурка. Но, я культурно помалкивал, и сошел за нормального пьяницу.

Коснулся личной карточкой считывающего устройства. Звяк-звяк – оплата прошла. Клиент платежеспособен и уважаем. Посему был поддержан под локоть, вылезая, и напутствован пожеланиями удачи в труде и личной жизни. То самое, чего мне не хватает.

До Двора Хозяйки доплелся без приключений. Первым делом зашел в медчасть, чтобы дежурный врач меня осмотрел. Это – не мнительность, а дисциплина. Я на службе, и должен быть здоров, чтобы как следует выполнять свои обязанности.

– Досталось вам, Гораций… – покачал головой эскулап, рассматривая начавший багроветь огромный кровоподтек.

– Случайная стычка. Мне намяли бока и начистили рыло раньше, чем я успел что-то понять. Попал кому-то под руку…

– От нелепых случайностей никто не застрахован. Ребра целы. Томограмма головы аномалий не показывает. Вы счастливо отделались. Судя по всему, лупил вас тот еще здоровяк.

– Да, это был кто-то огромный, не успел разглядеть, – бодро соврал я. И отправился отдыхать, как было предписано.

Дома торопливо разобрал постель и улегся, не погасив свет. Перед глазами неотступно маячил портрет старика Гаяра. «Эх, Астер… Чтобы вам хоть толику вспомнить своей прошлой биографии! Насколько легче жилось бы сейчас!»

Несбыточные мечты… Я тоже полностью утратил память о прошлом. Ренессанс – страшная штука. Сон всё не шел, и я, от нечего делать, достал блокнот с грифелем на тонком шнурке. Вывел на экран фона фотографию портрета. Что же в нем так заинтересовало дьяволёнка, облаченного в силовой костюм?

Такие устройства были популярны на Новтере лет двести назад. Они стали прообразом последующих более совершенных изделий. Метаморф. Единственный, известный экземпляр считался навсегда утерянным и чудом нашелся. Он вновь принадлежит той, кто носила его когда-то, как символ непререкаемой власти.

Я старательно перерисовал в блокнот украшавшие одежду мерзкого колдуна, тьфу, гениального Гаяра волшебные знаки. Кроме них, на картине не было ничего примечательного. Кроме самого Гаяра, конечно.

1 1 ∞ / + ∞ ^

Один. Еще один. Лежачая восьмерка. Дробь… Бредятина. Что курил Гарери, когда малевал? И почему эта бредятина мне знакома?

Глаза начали слипаться. Неужели получится заснуть? В моем побитом состоянии самая целительная вещь – это сон. Он пришел, неся с собой отдых и безмятежный покой. Да только я невезучий человек, у меня и во сне куча забот. Представьте…

Вокруг суетятся мужики в строительных робах и касках. Сам я одет так же. И я – ору. Громко и матом. Другого языка в нашем деле не понимают. В переводе на литературный англик мои слова означают, что я окружен идиотами, не умеющими определять прямой угол.

В руках у меня символ бригадирской власти. Очень надежная машинка, с батарейкой на двое суток. Программируемый калькулятор для строительных расчетов. Авторитета ради и пользы для. Все видят, что перед ними не какой-то жопо-мозолистый работяга, с руками, растущими оттуда же. Отнюдь. У Горация Винера – еще и мозги есть.

Кстати, да. Счетная машинка, которую держу в руках, имеет один мозгоёбный выверт. Для экономии оперативной памяти. Обратную бесскобочную запись. К примеру, чтобы найти сколько будет дважды два, надо набирать: 2 2 *

Знак, похожий на стилизованный рисунок лифчика – это «машинная бесконечность». Появляется, когда вы слишком многого хотите от 16-разрядного инструмента. На клавиатуре его нет. Зато он есть на кое-ком… да… Среди малярок и штукатурщиц попадаются… бесконечной симпатичности… Особенно, если эту бесконечность с них…

На самом интересном месте я проснулся. Образ фигуристой молодки исчезал медленно и нехотя. Я ощутил странное чувство вины за то, что во сне собирался изменить Нойс. С чего бы мне каяться? Сны – это наши мысли, они ненаказуемы. К тому же, мы с Нойс больше не вместе. Я потряс головой. Нечего разводить сантименты. Тут другое важно. Я чего-то сильно не понимаю…

Засунутый под подушку, задушенно заверещал фон. Кому черти спать не дают?! Нащупал, поспешно вытащил. На экранчике мерцал знак Службы безопасности – сжатый кулак и буквы R.E.G. под ним. Звонила моя начальница – Анита Гариг.

Хорошо, что спал не раздеваясь. Встал и пошел. Ночь над Двором Хозяйки выдалась холодная, многозвездная. Я быстро шагал по короткой улочке, в нескольких коттеджах по ее сторонам горел свет. Через пять минут был на месте. Дом правительства сиял огнями, как новогодняя елка. Слышались голоса, топот ног. Кто-то бегом промчался по саду.

– Пойдем, Гораций… – Анита взяла меня под руку. Никогда не привыкнуть мне, что дочь моя выглядит втрое старше меня. Я, обманувший время, чувствовал себя предателем. Предал не только ее, но и всех остальных. С усилием прогнал нехорошие думы.

– Анита!? Откуда переполох? Только не говори, что опять война началась!

Она не ответила, только крепче сжала мою руку.

В северной части сада, у ведущих на улицу стальных ворот собралось человек двадцать. Кроме чинуш из Службы безопасности, я увидел Полину Ждан и Марсию Демют. Обе – бледны и взволнованы. Стройную фигурку юной новтеранки облегал тускло-серебряного цвета комбинезон. Капюшон покрывал голову, оставляя открытым только лицо. Я и забыл, что на нашей планете есть не один, а два экземпляра костюма-метаморфа.

Рядом с «командором Марсией» Полина выглядела растрёпой, в шлепанцах и куртке поверх домашнего халата. Стряхнув со своей руки руку Аниты, я ускорил шаг. Люди молча расступались передо мной…

– …Повторила опыт Учителя Киано… – высоким, дрожащим голосом сказала Марсия. – Чтобы вернуть Андрэ Геллу…

Никто больше не промолвил ни слова. Фонари по бокам ворот лили яркий оранжевый свет. В нем я увидел на покрытой песком-ракушечником дорожке большой гладкий ящик. Метр на метр на полтора. В зеркальных боках его отражались кусты и деревья. И… обезображенное гримасой ужаса бородатое лицо человека, лежащего рядом. Его пухлые руки обнимали ящик, словно пытаясь удержать.

Я наклонился над неподвижным телом. Холодное, твердое. Кожа пурпурно-серого оттенка – разложение уже началось. Великий Магистр Норденка мертв не меньше четырех часов.

В моем воображении возникли заголовки завтрашних новостей. Нешуточный международный скандал. «Томас Канопос тайно пленен и убит на Острове!» Видимо, не один я подумал о таком развитии событий. У многих были тревожно-растерянные физиономии.